Я смотрѣлъ на проворную работу Неда Ленда скорѣе глазами натуралиста, чѣмъ глазами голоднаго человѣка.
Недъ началъ съ того, что снялъ съ каждаго ствола полосу коры, толщиною въ большой палецъ, покрывавшую сѣтку длинныхъ жилокъ, которыя представляли какіе то перепутанные узлы, склеенные родомъ камедной муки. Эта мука и была саго, съѣдобное вещество, служащее главною пищею Меланезійскимъ племенамъ.
Недъ Лендъ пока удовольствовался тѣмъ, что разрубилъ стволы на куски, какъ это дѣлается съ дровами.
— Теперь повезу такъ, говорилъ онъ, а потомъ выберу изъ нихъ всю муку, пропущу ее сквозь тоненькое полотенце, чтобъ отдѣлить волокна, посушу на солнцѣ, чтобъ вышло вся сырость, а потомъ засушу.
Наконецъ около пяти часовъ вечера мы, нагруженные всѣми нашими богатствами покинули островъ и чрезъ полчаса пристали къ „Наутилусу.“
Насъ никто не встрѣтилъ. Огромный желѣзный цилиндръ казался пустымъ.
Выгрузивъ запасы изъ шлюпки я пошелъ въ свою комнату; ужинъ мнѣ былъ уже готовъ. Я поужиналъ и легъ спать.
На другой день, 6 января, на суднѣ все тоже безмолвіе: ни малѣйшаго шума или признака жизни; даже лодка была на томъ мѣстѣ, гдѣ мы ее вчера оставили.
Мы рѣшились опять отправиться на островъ Гвебороаръ. Недъ надѣялся на счастливую охоту и намѣревался побывать въ другой части лѣса.
Съ восходомъ солнца мы пустились въ путь. Шлюпка, подхваченная волною, быстро неслась и чрезъ нѣсколько минутъ достигла берега.
Мы высадились и рѣшивъ, что лучше всего положиться на инстинктъ канадца, пошли за Недомъ Лендомъ по берегу къ западу, перешли въ бродъ нѣсколько ручьевъ и достигли большой равнины, которая окаймлялась прелестными лѣсами.
Нѣсколько рыболововъ бродили у ручья, но близко не подпускали. Ихъ осторожность служила доказательствомъ, что эти пернатыя знали чего можно ожидать отъ двуногихъ нашего рода, и я заключилъ, что если этотъ островъ и необитаемъ, то по-крайней мѣрѣ посѣщаемъ людьми.
