Ловля была окончена, запасъ воздуха возобновленъ, я думалъ, что „Наутилусъ“ станетъ погружаться и хотѣлъ идти въ свою комнату; вдругъ капитанъ повернулся ко мнѣ и сказалъ безъ всякихъ предисловій:
— Посмотрите на этотъ океанъ г. профессоръ: развѣ въ немъ нѣтъ жизни? Развѣ не выказываетъ онъ своего гнѣва и своей нѣжности? Вчера онъ спалъ какъ и мы, — теперь просыпается послѣ тихой ночи!
Ни здравствуйте, ни добраго вечера!
Можно было подумать, что капитанъ продолжаетъ со мною начатый разговоръ!
— Посмотрите, продолжалъ онъ: онъ просыпается отъ привѣта солнечныхъ лучей! Онъ оживляется, начинаетъ жить дневной жизнью! Какъ любопытно слѣдить за нимъ! Онъ имѣетъ организмъ, — у него пульсъ, артеріи, спазмы! Я согласенъ съ ученымъ Мори, который нашелъ, что у океана точно такое же кровообращеніе, какъ у животныхъ.
Конечно капитанъ не ожидалъ отъ меня никакого отвѣта, а поддакивать ему, повторять „точно“ или „навѣрно“, или же „вы правы“ я считалъ излишнимъ. Онъ скорѣе говорилъ самъ для себя и послѣ каждой фразы на долго умолкалъ. Это было размышленіе въ слухъ.
— Да! продолжалъ онъ, океанъ имѣетъ настоящее кровообращеніе, и для возбужденія его достаточно теплорода, соли и микроскопическихъ животныхъ. Теплородъ создаетъ плотность, которая образуетъ теченія и противотеченія. Испаренія, ничтожныя для сѣвера, очень важны для экваторіальныхъ поясовъ, установляя постояный обмѣнъ тропиковыхъ и полярныхъ водъ. Я подсмотрѣлъ кромѣ того теченія съ верху въ низъ я съ низу вверхъ, которыя составляютъ настоящее дыханіе океана.
Я видѣлъ какъ частица морской воды, согрѣтая на поверхности, сходила на глубину и достигала высшей плотности 2° ниже нуля, потомъ, охлаждалась, дѣлалась легче и снова всплывала вверхъ. Вы увидите у полюса послѣдствія этого явленія и поймете тогда по этому закону предусмотрительной природы, отчего замерзаніе происходитъ только на поверхности воды.
Пока капитанъ оканчивалъ свою фразу, я думалъ:
— Полюсъ! Развѣ этотъ сорви-голова хочетъ насъ вести туда?
