данной породы, согласно эсотерической доктринѣ, заключаетъ въ себѣ ея прогрессивное матеріализованіе, также какъ и ея медленное возвращеніе къ субъективному состоянію. Слѣдовательно, первыя расы употребили долгіе вѣка на развитіе человѣческаго тѣла, его способностей и чувствъ прежде, чѣмъ человѣчество достигло чисто-объективнаго состоянія, отъ котораго оно только-что начинаетъ освобождатъся въ настояшее время».
[Конец цитаты]
Въ словахъ этихъ заключается очевидная путаница, смѣшеніе понятій, незаконное вторженіе пресловутой инволюціи въ эволюцію. Если за минералами есть еще три низшихъ царства природы, то вѣдь самая глубокая матеріальность находится при началѣ перваго изъ нихъ. Это, значитъ, и есть то состояніе полнѣйшей, по «эсотерическому ученію», объективности, когда матерія сжимаетъ до непостижимой минимальности частицу чистаго духа (субъективности), выдохнутаго парабрамой. Это и есть та самая точка, гдѣ заканчивается инволюція и начинается эволюція, т.-е. крайне медленное, но все же неизмѣнно прогрессирующее развитіе субъективности.
Самое неразвитое растеніе очевидно развитѣе самаго высшаго минерала, самое низшее животное развитѣе растенія, обладающаго чѣмъто въ родѣ движеній, самый первобытный человѣкъ, хоть и покрытый шерстью и обмѣнивающійся съ подобными себѣ существами дикими звуками первыхъ словъ, все же homo sapiens и развитѣе самой умной обезьяны на какомъ-нибудь Марсѣ, которая его породила.
Мы можемъ себѣ представить «теософическую спираль», обвивающуюся, медленно поднимаясь, вокругъ «семипланетной цѣпи». Вотъ низшій минералъ на планетѣ а; онъ развивается очень медленно; на б онъ чуть-чуть развитѣе, на в еще немного развился и т. д. Онъ, обойдя всю цѣпь, возврашается на планету а уже минераломъ средняго развитія и, черезъ нѣсколько круговъ, гдѣ-нибудь, хоть на планетѣ д, доразовьется до того, что перейдетъ въ самое низшее растеніе. То же самое, если оставаться послѣдовательнымъ, должно произойти и дальше, при переходѣ растенія въ животное, а животнаго въ человѣка.
Все это мы можемъ еше себѣ представить, также какъ и то, что если у какой-то самой умной, достигшей высшей эволюціи своей породы, марсовской обезьяны родился самый грубый уродъ, но все же homo sapiens, то онъ чуть-чуть, едва замѣтно,
