Старшая хотя и была глупа какъ пробка, однако замѣтила это. И она безъ сожалѣнія отдала бы всю красоту за половину сестринаго ума.
Королева, несмотря на все свое благоразуміе, не могла удержаться, чтобы не попрекать дочь ея глупостью. Отъ этого бѣдная принцесса чуть не умирала съ горя.
Разъ пошла она въ лѣсокъ, поплакать о своемъ несчастьи, только видитъ — подходитъ къ ней молодой человѣкъ, весьма некрасивый и весьма непріятный, но въ роскошномъ платьѣ.
То былъ молодой принцъ-Хохликъ, который влюбился въ нее по портретамъ, распространеннымъ по всему свѣту, и оставилъ свое королевство, чтобъ имѣть удовольствіе видѣть ее и говорить съ нею.
Радуясь, что встрѣтилъ принцессу наединѣ, Хохликъ подошелъ къ ней какъ можно почтительнѣе и вѣжливѣе. — Поздоровавшись какъ слѣдуетъ, онъ замѣтилъ, что принцесса печальна, и говоритъ:
— Не понимаю, сударыня, какъ такая прекрасная особа можетъ находиться въ такой задумчивости. Ибо хотя я могу похвалиться, что видѣлъ множество прекрасныхъ особъ, однако обязанъ сказать, что никогда не видѣлъ такой красоты, какова ваша.
— Какой бы комплиментщикъ, сударь! отвѣчала принцесса, — да на томъ и остановилась.
— Красота, продолжалъ Хохликъ, есть такое великое достоинство, что она должна замѣнять все. И кто красотою обладаетъ, тотъ не можетъ, по моему мнѣнію, ни о чемъ горевать.
— Лучше я была бы, говоритъ принцесса, такой же уродъ какъ вы, да имѣла бы умъ, чѣмъ съ моею красотою да быть такой дурой.
— Ничто, сударыня, такъ не доказываетъ умъ, какъ убѣжденіе въ его отсутствіи. Умъ по природѣ своей такое достояніе, что чѣмъ больше его имѣешь, тѣмъ больше вѣришь въ его недостатокъ.
Старшая хотя и была глупа как пробка, однако заметила это. И она без сожаления отдала бы всю красоту за половину сестриного ума.
Королева, несмотря на всё своё благоразумие, не могла удержаться, чтобы не попрекать дочь её глупостью. От этого бедная принцесса чуть не умирала с горя.
Раз пошла она в лесок, поплакать о своем несчастье, только видит — подходит к ней молодой человек, весьма некрасивый и весьма неприятный, но в роскошном платье.
То был молодой принц-Хохлик, который влюбился в неё по портретам, распространённым по всему свету, и оставил своё королевство, чтоб иметь удовольствие видеть её и говорить с нею.
Радуясь, что встретил принцессу наедине, Хохлик подошёл к ней как можно почтительнее и вежливее. Поздоровавшись как следует, он заметил, что принцесса печальна, и говорит:
— Не понимаю, сударыня, как такая прекрасная особа может находиться в такой задумчивости. Ибо хотя я могу похвалиться, что видел множество прекрасных особ, однако обязан сказать, что никогда не видел такой красоты, какова ваша.
— Какой бы комплиментщик, сударь! — отвечала принцесса, да на том и остановилась.
— Красота, — продолжал Хохлик, — есть такое великое достоинство, что она должна заменять всё. И кто красотою обладает, тот не может, по моему мнению, ни о чём горевать.
— Лучше я была бы, — говорит принцесса, — такой же урод как вы, да имела бы ум, чем с моею красотою да быть такой дурой.
— Ничто, сударыня, так не доказывает ум, как убеждение в его отсутствии. Ум по природе своей такое достояние, что чем больше его имеешь, тем больше веришь в его недостаток.
