Королевичъ приблизился въ смущеніи и, любуясь, сталъ возлѣ нея на колѣни. — Какъ въ эту самую минуту зароку пришелъ конецъ, то принцесса проснулась и, смотря на него такимъ ласковымъ взоромъ, какого нельзя бы и ожидать отъ перваго свиданія, сказала:
— Это вы, принцъ-королевичъ? — А я васъ давно ожидаю!
Въ восхищеніи отъ этихъ словъ, и еще больше отъ тона, которымъ они были произнесены, королевичъ не зналъ ка̀къ выразить свою радость и благодарность. — Онъ изъяснилъ, что любитъ принцессу больше чѣмъ себя самого. — Рѣчи его были безсвязны, оттого они и пришлись принцессѣ по̀-сердцу: чѣмъ меньше красныхъ словъ, тѣмъ больше значитъ любви. — Королевичъ былъ смущенъ сильнѣе принцессы, да оно и натурально. Принцесса имѣла время обдумать, что ей слѣдуетъ говорить, ибо хотя исторія объ этомъ и умалчиваетъ, однако, по всей вѣроятности, добрая волшебница, въ продолженіи ея долгаго сна, приготовила ее къ свиданію пріятными сновидѣніями. — Такъ или иначе, часа четыре говорили они между собою, а не высказали и половины того, что было у нихъ на сердцѣ.
Между-тѣмъ, все во дворцѣ очнулось вмѣстѣ съ принцессой. Всякій принялся за свое дѣло. — А какъ влюбленныхъ было тутъ мало, то всѣмъ захотѣлось кушать. — Старшая статсъ-дама, тоже голодная какъ и всѣ, потеряла наконецъ терпѣніе, и громко доложила принцессѣ, что обѣдъ готовъ. — Королевичъ помогъ принцессѣ подняться съ кровати, ибо она была совсѣмъ одѣта, и въ очень роскошное платье. — Но королевичъ промолчалъ, что одѣта она была какъ его прабабушка, и въ старомодныхъ фижмахъ[1]: даже въ такомъ костюмѣ принцесса была чудо-какъ хороша. — Прошли они въ зеркальную комнату; пообѣдали. — Во время обѣда прислуживали принцессины камергеры, играли скрипки и флейты музыку старую, но отличную, хотя сто лѣтъ ея не было слышно. — А послѣ обѣда, чтобы не терять
- ↑ Панье, Фижмы — каркас из ивовых или стальных прутьев или из пластин китового уса для придания пышности женской юбке. (прим. редактора Викитеки)
Королевич приблизился в смущении и, любуясь, стал возле неё на колени. Как в эту самую минуту зароку пришёл конец, то принцесса проснулась и, смотря на него таким ласковым взором, какого нельзя бы и ожидать от первого свидания, сказала:
— Это вы, принц-королевич? А я вас давно ожидаю!
В восхищении от этих слов и ещё больше от тона, которым они были произнесены, королевич не знал, как выразить свою радость и благодарность. Он изъяснил, что любит принцессу больше, чем себя самого. Речи его были бессвязны, оттого они и пришлись принцессе по́ сердцу: чем меньше красных слов, тем больше, значит, любви. Королевич был смущён сильнее принцессы, да оно и натурально. Принцесса имела время обдумать, что ей следует говорить, ибо хотя история об этом и умалчивает, однако, по всей вероятности, добрая волшебница в продолжение её долгого сна приготовила её к свиданию приятными сновидениями. Так или иначе, часа четыре говорили они между собою, а не высказали и половины того, что было у них на сердце.
Между тем всё во дворце очнулось вместе с принцессой. Всякий принялся за своё дело. А как влюблённых было тут мало, то всем захотелось кушать. Старшая статс-дама, тоже голодная как и все, потеряла наконец терпение и громко доложила принцессе, что обед готов. Королевич помог принцессе подняться с кровати, ибо она была совсем одета и в очень роскошное платье. Но королевич промолчал, что одета она была как его прабабушка и в старомодных фижмах[1]: даже в таком костюме принцесса была чудо как хороша. Прошли они в зеркальную комнату, пообедали. Во время обеда прислуживали принцессины камергеры, играли скрипки и флейты музыку старую, но отличную, хотя сто лет её не было слышно. А после обеда, чтобы не терять
- ↑ Панье, Фижмы — каркас из ивовых или стальных прутьев или из пластин китового уса для придания пышности женской юбке. (прим. редактора Викитеки)
