заслуженные и дѣлались иногда подъ вліяніемъ раздражены на что-нибудь другое. И Ашанинъ отчасти понялъ этотъ своеобразный характеръ, сумѣлъ оцѣнить его достоинства и до нѣкоторой степени извинить недостатки, и если и не сдѣлался такимъ влюбленнымъ поклонникомъ адмирала, какимъ былъ по отношенію. кь капитану, то всетаки чувствовалъ къ нему и большоеуваженіе исимпатію.
Энергія и рѣшительность адмирала подкупили Володю, и онъ нерѣдко защищалъ его отъ нападокъ Кошкина и Быкова, которые видѣли въ немъ только самодура и ничего болѣе.
Къ этому надо прибавить, что Ашанинъ особенно восхищался въ адмиралѣ его гуманнымъ отношеніемъ къ матросамъ, и въ этомъ отношеніи адмиралъ совершенно сходился съ капитаномъ. И матросы очень вѣрно оцѣнили своего адмирала.
— Даромъ что кипучъ, а доберъ! говорилъ про него Бастрюковъ и прибавлялъ:— а по флотской части адмиралъ не чета другимъ... все наскрозь видитъ!
— То-то видитъ... Глазъ у него: ууу! Я служилъ съ нимъ, когда онъ первый разъ водилъ эскадру въ кругосвѣтку... Бѣда, какой отчаянный! говорилъ старый плотникъ Ѳедосѣй Митричъ. — И. надо правду сказать, господъ школилъ форменно и требовалъ службы настоящей, а къ матросу былъ доберъ. И не очень-то позволялъ наказывать!.. А господъ въ струнѣ держалъ... это точно... Бывало, ежели какая работа, примѣрно на форъ-марсѣ. а офицера, что завѣдуетъ мачтой, нѣтъ, онъ сейчасъ за нимъ, да пушить. «За что», говорить, «вы будете чаи распивать да разговоры разговаривать, когда матросъ на дождю мокнетъ... Вы», говоритъ, «должны матросу примѣръ подавать, а не то, чтобы прохлаждаться»... Да такъ, бывало, и обзоветъ бабой... А ужъ накричитъ!
«Коршунъ» подходилъ къ Шанхаю, когда въ гардемаринскую каюту прибѣжалъ сигнальщикъ и доложилъ Ашанину, что его адмиралъ требуетъ.
