онъ велѣлъ обѣимъ дамамъ плыть назадъ, и онѣ послѣ протестовъ поплыли назадъ.
— Ну, теперь ничего подобнаго нѣтъ... Вы вотъ сообщите вашему почтенному дядюшкѣ, какая разница между тѣмъ, что онъ видѣлъ въ 1825 году и что вы увидите въ 1861... Ну, до свиданія. Желаю весело провести время... На набережной есть хорошій отель... Прежде его держалъ одинъ французъ...
2.
Минутъ черезъ двадцать маленькая двойка пристала къ пристани, у которой толпилось нѣсколько шлюпокъ съ судовъ, и Володя ступилъ на набережную, довольно свѣтлую, оживленную и шумную противъ пристани, вблизи которой было нѣсколько кабачковъ и гдѣ подъ зелеными навѣсами, освѣщенными цвѣтными фонариками, темнокожія каначки въ своихъ живописныхъ, яркихъ одеждахъ продавали овощи и фрукты.
На этомъ небольшомъ пространствѣ толпилось много народа, шелъ говоръ на разныхъ языкахъ и раздавался веселый, подчасъ пьяный смѣхъ. Тутъ были и темнокожіе канаки и каначки — одѣтые, полуодѣтые и очень мало одѣтые, и матросы съ купеческихъ кораблей въ бѣлыхъ рубахахъ и штанахъ, особенно выдѣляющихся на этомъ пестромъ фонѣ канацкихъ одеждъ. Канаки въ этой толпѣ, какъ видно, менѣе заботились о полнотѣ и красотѣ своихъ костюмовъ, но зато каначки положительно были интересны въ своихъ легкихъ, преимущественно яркихъ тканяхъ, надѣтыхъ прямо на тѣло. Всѣ они, и мужчины и женщины, отличались необыкновенно добродушными лицами, веселыми и оживленными, черты которыхъ, довольно правильные, были гораздо красивѣе, чѣмъ у малайцевъ.
Глядя на этихъ симпатичныхъ канаковъ, Володя не-
