распоряженія къ маневру, называемому на морскомъ языкѣ «лечь въ дрейфъ» то-есть поставить судно почти въ неподвижное положеніе.
Матросы работали какъ бѣшеные, понимая, какъ дорога каждая секунда, и не прошло со времени паденія человѣка за бортъ пяти, шести минуть, какъ «Коршунъ» почти неподвижно покачивался на океанской зыби, и барказъ, вполнѣ снаряженный, полный гребцовъ, съ мичманомъ Лопатинымъ на рулѣ, спускался на шлюпочныхъ таляхъ на воду.
Но въ эти пять, шесть минутъ корветъ успѣлъ отойти на цѣлую милю, и за кормой ничего не было видно, кромѣ плавно вздымающихся и опускающихся волнъ.
— Держите на SSW! крикнулъ съ борта Лопатину Степанъ Ильичъ.
— Съ Богомъ! Постарайтесь отыскать и спасти человѣка! говорилъ капитанъ и снова приставилъ бинокль къ глазамъ, стараясь разглядѣть въ волнахъ упавшаго. — Кто это упалъ за бортъ, Андрей Николаичъ? спрашивалъ онъ, не отрывая глазъ отъ бинокля.
— Артемьевъ... Скоблилъ шлюпку... Вѣрно, перегнулся и упалъ.
Нѣсколько десятковъ биноклей было обращено по направленно, въ которомъ долженъ былъ находиться упавшій, но всѣ молчали. Никто не хотѣлъ первый сказать, что не видать матроса.
На палубѣ царило гробовое угрюмое молчаніе. Матросы толпились на ютѣ, взлѣзали на ванты и напряженно и сердито глядѣли на океанъ. Каждый изъ нихъ быть-можетъ думалъ, что и ему возможно очутиться въ океанѣ и погибнуть, а русскій человѣкъ, храбро умирающій на землѣ, очень боится перспективы быть погребеннымъ въ морской безднѣ и съѣденнымъ акулами, И многіе снимаютъ шапки и крестятся. По всѣмъ этимъ загорѣлымъ, сурово-напряженнымъ лицамъ видно, что матросы уже
