нулся изъ залива, и на палубѣ раздались звуки бальнаго оркестра, расположеннаго за гротъ-мачтой. Тотчасъ же всѣ выбѣжали наверхъ и палуба покрылась парами, которыя кружились въ вальсѣ. Володя добросовѣстно исполнялъ свой долгъ и танцовалъ безъ устали то съ одною, то съ другою, то съ третьею и, надо признаться, въ этотъ день ни разу даже не вспомнилъ о миссъ Клэръ, хотя отецъ ея, докторъ, и былъ на корветѣ...
Часа черезъ полтора корветъ присталъ къ зеленому острову, прямо къ берегу, вблизи котораго былъ большой баракъ, нанятый и приготовленный для пикника. Музыканты перешли первые, а за ними вся молодежь, и тотчасъ же возобновились танцы... Танцевали до семи часовъ, гуляли, бѣгали по острову, а въ семь часовъ, вернувшись на корветъ, сѣли за столы, уставленные на палубѣ, ярко освѣщенной фонарями и разноцвѣтными фонариками, и сѣли обѣдать... Тостамъ въ честь американцевъ и русскихъ не было конца, и когда корветъ возвратился въ десять часовъ на рейдъ, столы были убраны и снова танцовали... Только въ третьемъ часу разъѣхались гости, разсыпаясь въ благодарности за радушный пріемъ и блестящій балъ.
Нечего и прибавлять, что въ этотъ день русскіе и американцы наговорили другъ другу много самыхъ пріятныхъ вещей, и Володя на другой день, поздно проснувшись, увидѣлъ у себя на столикѣ пять женскихъ перчатокъ и множество ленточекъ разныхъ цвѣтовъ, подаренныхъ ему на память, и вспомнилъ, какъ онъ горячо цѣловался съ почтеннымъ шерифомъ и двумя репортерами, когда пилъ вмѣстѣ съ ними шампанское въ честь освобожденія негровъ и въ честь полной свободы во всемъ мірѣ.
Такіе же атрибуты, т. -е. перчатки и ленточки, были въ каютахъ и у другихъ молодыхъ офицеровъ и гардемариновъ, и подобныя же воспоминанія о поцѣлуяхъ и тостахъ проносились и въ ихъ головахъ.
