но дальше второго листика не дошелъ и усталый бросился въ мягкую постель съ безукоризненнымъ бѣльемъ и заснулъ, какъ убитый.
Въ остальные четыре дня та же маленькая партія моряковъ, любознательность и вкусы которыхъ оказались довольно подходящими, руководимая докторомъ Ѳедоромъ Васильевичемъ, бывавшимъ прежде въ Лондонѣ, и пользовавшаяся услугами Ашанина, какъ человѣка, довольно хорошо объяснявшагося по-англійски—побывала въ Британскомъ музеѣ, въ библіотекѣ и просидѣла два вечернихъ часа въ Парламентѣ, куда попала, благодаря счастливой случайности.
Какъ Парламентъ съ его обстановкой и рѣчами тогда еще молодыхъ Гладстона и Дизраэли, такъ и митингъ въ одномъ изъ парковъ произвели на туристовъ впечатлѣніе. Особенно этотъ митингъ въ паркѣ, гдѣ подъ открытымъ небомъ собралось до двухсотъ тысячъ народа, которому какой-то ораторъ, взобравшійся наэстраду, говорилъ цѣлый часъ громоносную рѣчь противъ лордовъ и настоящаго министерства. Толпа разражалась рукоплесканіями, выражала одобреніе восклицаніями—и мирно разошлась.
Поразили и знаменитые лондонскіе «доки», осмотру которыхъ туристы наши посвятили полъ-дня. Тутъможнобыло видѣть такъ-сказать пульсъ всей торговой дѣятельности Лондона и представить себѣ до извѣстной степени колоссальность этого обмѣна товаровъ со всѣми странами міра. Тысячи судовъ выгружались у гранитныхъ пристаней при помощи элеваторовъ, крановъ и разныхъ приспособленій. Массы рабочихъ были заняты работой, и вся эта работа шла какъ-то скоро, умѣло, безъ шума, безъ криковъ, безъ брани, столь знакомой русскому уху у себя на родинѣ. Какихъ только кораблей тутъ не было, и какихъ только расъ и цвѣтовъ не было матросовъ. Рядомъ съ бѣлыми моряками всевозможныхъ національностей можно было встрѣтить и индуса, и сингалезца, и малайца, и негра. И вся
