Юное самолюбіе не позволило ему сознаться, что его посылаютъ помимо его желанія, и потому Ашанинъ, оправившись послѣ первой минуты изумленія, поспѣшилъ отвѣтить директору, что онъ «доволенъ, очень доволенъ», но что не знаетъ, кто за него хлопоталъ.
— Вѣрно, дядя твой, почтеннѣйшій Яковъ Ивановичъ! промолвилъ директоръ.
Господи! Какъ это онъ не догадался въ первую же минуту! мелькнуло въ головѣ молодого человѣка,
Разумѣется, это дядюшка-адмиралъ, этотъ старый чудакъ и завзятый морской волкъ, отчаянный деспотъ и крикунъ и въ то же время без-
Директоръ подошелъ къ одному юнцу.
граничный добрякъ, жившій одинокимъ холостякомъ вмѣстѣ съ такимъ же, какъ онъ, старикомъ Лаврентьевымъ, отставнымъ матросомъ, въ трехъ маленькихъ комнаткахъ на Васильевскомъ островѣ, сіявшихъ тѣмъ блескомъ и тою безукоризненною чистотой, какія бываютъ только на военномъ кораблѣ, —разумѣется, это онъ удружилъ племяннику... Не даромъ онъ непремѣнно хотѣлъ сдѣлать изъ него моряка.
