На циркуляръ Порты, приглашающій державы, согласно 8 пункту парижскаго трактата[1] вступить въ посредничество между ей и Россіей, державы отвѣтили, что это обращеніе Порты запоздало, что согласно 8 пункту договора, державы сдѣлали все, что могли, а что съ той минуты, когда необъяснимое упорство Порты вовлекло Россію въ войну, Турція должна подчиниться послѣдствіямъ своего образа дѣйствія. Этими словами высказано было, что державы будутъ послѣ отказа въ посредничествѣ зрителями, не болѣе.
Турціи необходимо было начать войну. Султану предлагали министры отправиться въ армію, чтобы лично руководить войсками, но военныя дѣйствія начались въ такую пору, когда въ Турціи образовались партіи революціоннаго характера въ пользу Мурада или Юсуфа Иззедина, и онъ остался въ Константинополѣ. Султанъ непреминулъ издать прокламацію къ народу и арміи, обнаруживающей взглядъ и характеръ Турціи.
«Россія, этотъ вѣчный врагъ нашей чести, вторгнулась въ наше отечество, на перекоръ праву, справедливости и уваженію къ трактатамъ. Воспоминанія нашихъ предковъ и законъ пророка предписываютъ намъ отразить непріятеля и сохранить незапятнанною честь знамени нашего отечества. Отечество въ опасности! Итакъ, мой долгъ взять въ руки знамя Пророка и идти въ среду моихъ солдатъ, дабы пожертвовать, въ случаѣ надобности, моею жизнью за независимость Имперіи, за честь и жизнь нашихъ женъ и дѣтей. Явимъ націямъ примѣръ умѣренности и соблюденія долга. Да будутъ неприкосновенны повсюду и во всѣхъ обстоятельствахъ жизни и собственность всѣхъ жителей нашей Имперіи, какова бы ни была ихъ религія и національность. Горе тѣмъ изъ нашихъ подданныхъ, которые наружатъ нашу волю.
Султанъ хотѣлъ даже придать войнѣ характеръ войны священной, но западные державы отклонили его отъ этого. Въ случаѣ необходимости Султанъ избралъ себѣ даже постоянною главною квартирою крѣпость Шумлу; но, какъ извѣстно, этого непотребовалось.
Когда Султанъ потребовалъ отъ Хедифа Египетскаго[2] войска, то Хедифъ отвѣтилъ, что, согласно обѣщанію, войска готовы, но такъ какъ онъ обязался своимъ французскимъ и англійскимъ кредиторамъ не брать ничего изъ доходовъ, поступающихъ въ видѣ залога, то объявляетъ Султану, что денежныхъ средствъ
