ва, имѣетъ полную возможность въ военное время поставить свой флотъ въ качествѣ стража Босфора; другими словами—запереть Россію въ Черномъ морѣ.
Это тотчасъ же обнаружилось. За нѣсколько дней до собранія Берлинской конференціи, фанатизированная улемами мусульманская чернь въ Салоникахъ убила германскаго и Французскаго консуловъ Аббота и Мулена въ мечети, за то, что они спасли болгарскую дѣвушку, насильственно увезенную изъ родительскаго дома для водворенія въ гаремѣ. Предварительно предполагалось обратить православную дѣвушку въ исламъ; консулы помѣшали этому и поплатились жизнью. Мученическая смерть ихъ встревожила всю Европу, до сихъ поръ равнодушно смотрѣвшую на избіеніе славянъ, она стала опасаться поголовнаго вырѣзыванія европейскихъ колоній въ Салоникахъ, въ Константинополѣ, откуда также приходили вѣсти о религіозномъ броженіи мусульманъ и въ другихъ городахъ Турціи. Для защиты ихъ, на Берлинской конференціи было рѣшено отправить эскарды всѣхъ державъ на Салоникскій рейдъ для того, чтобы внушить туркамъ страхъ. Военныя суда одинъ за другимъ поплыли въ южныя воды Европы, но когда дѣло дошло до счета, то оказалось, что Россія, Германія, Австрія и Франція отрядили по нѣскольку второстепенныхъ военныхъ судовъ, тогда какъ Англія поставила съ своей стороны сильный флотъ у входа въ турецкіе проливы, въ Безикской бухтѣ.
Разсчитывая на исконное соперничество европейскихъ державъ въ Турціи, блистательная Порта нисколько не испугалась разноцвѣтныхъ флаговъ въ Салоникской бухтѣ, а на англійскій флагъ въ близкомъ сосѣдствѣ возложила всѣ свои упованія, какъ на надежнаго защитника. Такъ оно было на самомъ дѣлѣ.
Тѣмъ временемъ народное волненіе въ Сербіи и Черногоріи росло и росло. Европейская дипломатія побуждала князя Милана унять партію войны. Князь хотя и увѣрялъ всѣхъ въ томъ, что онъ будетъ миролюбивъ, а между тѣмь нехотя подписывалъ декреты о сборѣ призывовъ милиціи одинъ за другимъ.
Представителю Австро-Венгріи въ Бѣлградѣ, который выказывалъ особое усердіе въ производствѣ дипломатическаго давленія на «юнаго» сербскаго князя, устроили кошачью музыку съ битьемъ стеколъ въ его окнахъ.
Австрійское правительство получило удовлетвореніе за обиду, нанесенную его представителю. Миланъ снова поклялся въ своемъ миролюбіи, однако долженъ былъ распустить консервативное министерство и передать бразды правленія Ристичу, политическому вождю сербской омладины, партіи дѣйствія, жаждавшей войны съ Турками, освобожденія всѣхъ Сербовъ и присоединенія ихъ къ Сербіи.
Князь растерялся, сталъ колебаться то въ ту, то въ другую сторону. Ристичъ тоже медлилъ, да и были двѣ важныя причины медлить началомъ войны: у Сербіи не было ни благоустроенной арміи, ни денегъ. Горячее сочувствіе въ Россіи къ славянскому дѣлу и наконецъ появленіе генерала Черняева въ Бѣлградѣ ускорили рѣшеніе Сербскаго правительства.
Еще съ самаго возстанія въ Герцеговинѣ въ Славянскіе комитеты в редакціи русскихъ газетъ стекались пожертвованія; весною въ 1876 году, когда возобновились военныя дѣйствія, пожертвованія усилились, а когда стало извѣстнымъ,
ва, имеет полную возможность в военное время поставить свой флот в качестве стража Босфора; другими словами — запереть Россию в Чёрном море.
Это тотчас же обнаружилось. За несколько дней до собрания Берлинской конференции, фанатизированная улемами мусульманская чернь в Салониках убила германского и Французского консулов Аббота и Мулена в мечети, за то, что они спасли болгарскую девушку, насильственно увезенную из родительского дома для водворения в гареме. Предварительно предполагалось обратить православную девушку в ислам; консулы помешали этому и поплатились жизнью. Мученическая смерть их встревожила всю Европу, до сих пор равнодушно смотревшую на избиение славян, она стала опасаться поголовного вырезывания европейских колоний в Салониках, въ Константинополе, откуда также приходили вести о религиозном брожении мусульман и в других городах Турции. Для защиты их, на Берлинской конференции было решено отправить эскадры всех держав на Салоникский рейд для того, чтобы внушить туркам страх. Военные суда один за другим поплыли в южные воды Европы, но когда дело дошло до счета, то оказалось, что Россия, Германия, Австрия и Франция отрядили по нескольку второстепенных военных судов, тогда как Англия поставила с своей стороны сильный флот у входа в турецкие проливы, в Безикской бухте.
Рассчитывая на исконное соперничество европейских держав в Турции, блистательная Порта нисколько не испугалась разноцветных флагов в Салоникской бухте, а на английский флаг в близком соседстве возложила все свои упования, как на надежного защитника. Так оно было на самом деле.
Тем временем народное волнение в Сербии и Черногории росло и росло. Европейская дипломатия побуждала князя Милана унять партию войны. Князь хотя и уверял всех в том, что он будет миролюбив, а между темь нехотя подписывал декреты о сборе призывов милиции один за другим.
Представителю Австро-Венгрии в Белграде, который выказывал особое усердие в производстве дипломатического давления на «юного» сербского князя, устроили кошачью музыку с битьем стекол в его окнах.
Австрийское правительство получило удовлетворение за обиду, нанесенную его представителю. Милан снова поклялся в своем миролюбии, однако должен был распустить консервативное министерство и передать бразды правления Ристичу, политическому вождю сербской омладины, партии действия, жаждавшей войны с Турками, освобождения всех Сербов и присоединения их к Сербии.
Князь растерялся, стал колебаться то в ту, то в другую сторону. Ристич тоже медлил, да и были две важные причины медлить началом войны: у Сербии не было ни благоустроенной армии, ни денег. Горячее сочувствие в России к славянскому делу и наконец появление генерала Черняева в Белграде ускорили решение Сербского правительства.
Еще с самого восстания в Герцеговине в Славянские комитеты в редакции русских газет стекались пожертвования; весною в 1876 году, когда возобновились военные действия, пожертвования усилились, а когда стало известным,
