Онъ предсталъ предъ простыми бойцами за свободу въ мишурномъ блескѣ лица, посвященнаго въ виды дипломатіи, но никакою впечатлѣнія не произвелъ. Надъ нимъ подсмѣивались и считали его за агента, подосланнаго турками. Онъ роздалъ Герцеговинцамъ золотыя и серебряныя бездѣлушки, присовѣтовалъ имъ быть миролюбивыми и принять реформы графа Андраши. Вожди приняли серебряные портъ-сигары, пистолеты и ружья съ богатыми рукоятками, но совѣтовъ этого паразита славянскаго движенія не приняли.
Затѣмъ выступилъ самъ Родичъ, произнесъ длинную рѣчь, въ которой совѣтовалъ принять реформы графа Андраши и положить оружіе, заключивъ ее слѣдующими словами: «Такъ какъ настоящее возстаніе грозитъ всеобщему миру, то великія державы согласились и рѣшили отрѣзать вамъ всякую помощь».
Слова эти произвели негодованіе въ средѣ Герцоговинцевъ и въ особенности въ средѣ ихъ вождей; они зароптали.
На офиціальныхъ переговорахъ, происходившихъ на слѣдующій день 26 марта (7 апрѣля), Герцеговинцы не всѣ убѣжденія Родича имѣли одинъ отвѣтъ:
«Не вѣримъ Туркамъ; мы ищемъ свои права; да, права свои ищемъ; пусть Австрія и Россія гарантируютъ намъ безопасное существованіе».
На увѣщаніе положить оружіе, приправленное угрозой притѣсненія бѣжавшихъ въ Австрію семействъ, всѣ отвѣтили въ одинъ голосъ:
«Пускай скорѣе наши семейства умрутъ, а пока мы не получимъ нашихъ правъ, до тѣхъ поръ не хотимъ вернуться къ Туркамъ.»
Битвы возобновились.
Мѣстнымъ перемиріемъ турки воспользовались для того, чтобы сосредоточить большую армію близь Гацко, мѣстечка, отстоявшаго отъ Никшича приблизительно въ 30 верстахъ. Чтобы изъ Гацко попасть въ Никшичъ надо пройти чрезъ узкое горное ущелье, такъ называемое «Дужскій проходъ». Тутъ то въ гористой мѣстности, отлично знакомой и Сочицѣ съ его дружиной и Черногорцамъ, подоспѣвшимъ къ нему на помощь, Герцеговинцы сосредоточивали свои силы каждый разъ, когда Мухтаръ намѣревался пробраться въ Никшичъ.
До мнимаго перемирія Турки были разбиты на голову не доходя Дужскаго прохода на протяженіи отъ Муратовицъ до Крестца. Оправившись отъ этого пораженія, собравъ 28 батальоновъ низама (пѣхоты), Мухтаръ Паша въ четвергъ на страстной недѣлѣ выступилъ изъ Гацко по направленію къ Никшичу; славяне допустили ихъ до Форта Пресѣки; здѣсь въ страстную субботу произошло кровопролитное сраженіе: 4000 герцеговинскихъ храбрецовъ одержали верхъ надъ арміею Мухтара Паши, заняли турецкій укрѣпленный лагерь, и обратили турокъ въ бѣгство. Три батальона Мухтара Паши истреблены, часть провіанта отбита… Словомъ, Славяне побѣдоносно встрѣтили Пасху, было чѣмъ разговѣться. Сраженіе продолжалось на Свѣтлое Воскресеніе. Въ этотъ-же день Никшичскій гарнизонъ сдѣлалъ вылазку, чтобы соединиться съ арміею Мухтара, но торжественно былъ препровожденъ Герцеговинцами вспять, за стѣны фортицы.
Въ понедѣльникъ Турки были оцѣплены Славянами между фортами Пресѣкой и Ноздрями, на обратномъ пути въ Гацко. Тутъ бой происходилъ въ рукопаш-
Он предстал пред простыми бойцами за свободу в мишурном блеске лица, посвященного в виды дипломатии, но никакого впечатления не произвел. Над ним подсмеивались и считали его за агента, подосланного турками. Он раздал Герцеговинцам золотые и серебряные безделушки, присоветовал им быть миролюбивыми и принять реформы графа Андраши. Вожди приняли серебряные портсигары, пистолеты и ружья с богатыми рукоятками, но советов этого паразита славянского движения не приняли.
Затем выступил сам Родич, произнес длинную речь, в которой советовал принять реформы графа Андраши и положить оружие, заключив ее следующими словами: «Так как настоящее восстание грозит всеобщему миру, то великие державы согласились и решили отрезать вам всякую помощь».
Слова эти произвели негодование в среде Герцоговинцев и в особенности в среде их вождей; они зароптали.
На официальных переговорах, происходивших на следующий день 26 марта (7 апреля), Герцеговинцы не все убеждения Родича имели один ответ:
«Не верим Туркам; мы ищем свои права; да, права свои ищем; пусть Австрия и Россия гарантируют нам безопасное существование».
На увещание положить оружие, приправленное угрозой притеснения бежавших в Австрию семейств, все ответили в один голос:
«Пускай скорее наши семейства умрут, а пока мы не получим наших прав, до тех пор не хотим вернуться к Туркам.»
Битвы возобновились.
Местным перемирием турки воспользовались для того, чтобы сосредоточить большую армию близ Гацко, местечка, отстоявшего от Никшича приблизительно в 30 верстах. Чтобы из Гацко попасть в Никшич надо пройти чрез узкое горное ущелье, так называемое «Дужский проход». Тут-то в гористой местности, отлично знакомой и Сочице с его дружиной и Черногорцам, подоспевшим к нему на помощь, Герцеговинцы сосредотачивали свои силы каждый раз, когда Мухтар намеревался пробраться в Никшич.
До мнимого перемирия Турки были разбиты наголову не доходя Дужского прохода на протяжении от Муратовиц до Крестца. Оправившись от этого поражения, собрав 28 батальонов низама (пехоты), Мухтар-Паша в четверг на страстной неделе выступил из Гацко по направлению к Никшичу; славяне допустили их до Форта Пресеки; здесь в страстную субботу произошло кровопролитное сражение: 4000 герцеговинских храбрецов одержали верх над армией Мухтара-Паши, заняли турецкий укрепленный лагерь, и обратили турок в бегство. Три батальона Мухтара-Паши истреблены, часть провианта отбита… Словом, Славяне победоносно встретили Пасху, было чем разговеться. Сражение продолжалось на Светлое Воскресение. В этот же день Никшичский гарнизон сделал вылазку, чтобы соединиться с армией Мухтара, но торжественно был препровожден Герцеговинцами вспять, за стены фортицы.
В понедельник Турки были оцеплены Славянами между фортами Пресекой и Ноздрями, на обратном пути в Гацко. Тут бой происходил врукопаш-
