сколько бойкихъ переливовъ почтарской трубы, то издатель Т. Глюксбергъ поспѣшилъ извѣститъ въ газетахъ о появленіи въ послѣдней книжкѣ «Athenaeum'a» «прелестнаго стихотворенія». Эта была для поэта первая печатная похвала, которою ему едва ли не пришлось довольствоваться и во всю жизнь. Онъ отмѣтилъ этотъ фактъ въ записной книжкѣ, какъ приведшій его въ восторгъ, заставившій его благодарить Бога, обнять жену и даже плакать, несмотря на сознаніе, что это была похвала издательская (Тышинскій, стр. 170). Отъ этого момента, когда Кондратовичъ еще только расправлялъ свои неувѣренныя крылья и до конца карьеры ― сколько онъ нарисовалъ картинокъ съ натуры, сколько типовъ реальныхъ и превосходныхъ въ своей неподкрашенной простотѣ! Корчма и церковныя сѣни, священникъ, органистъ и народъ, собравшійся подъ костеломъ, жидъ арендаторъ фермы и отставной служивый, похороны и крестины, и всякiе годичные праздники, дожинки (конецъ жатвы) и починъ — все это поочередно проходитъ передъ глазами читателя, какъ въ волшебномъ фонарѣ. Эти народныя сцены и фигуры представлены на фонѣ болотъ и топей Полѣсья, такъ гармонирующемъ съ каяніемъ пасѣчника Ходыки или съ кровавымъ концомъ несчастной шляхетской военной попытки въ 1812 году ― въ Улясѣ, а иногда сцены разыгрываются и въ болѣе веселыхъ мѣстностяхъ Литвы, поросшихъ сосной, березой, можжевельникомъ, испещренныхъ пескомъ, изрѣзанныхъ живописными холмами.
Только эти-то виды «въ лѣсахъ Палемона», только этихъ неказистыхъ людей, въ волчьихъ шубахъ и лаптяхъ, людей грубоватыхъ и нескладныхъ, но правдивыхъ и умѣлъ рисовать Сырокомля. Какъ только онъ пробовалъ вылетать въ свѣтъ болѣе широкій, за предѣлъ этихъ простаковъ и этихъ пеизажей, пробовалъ сдѣлаться польскимъ Чайдъ-Гарольдомъ (1858 и 1859 гг.) и воспѣть свои впечатлѣнія изъ путешествія по отечественнымъ землямъ, - то испыталъ неудачу. На мато-
