могло сильно дѣйствовать той жизненной силой, которую авторъ вдохнулъ бы въ нихъ изъ собственной души. Но Кондратовичъ, какъ извѣстно, не принадлежалъ къ сонму великихъ духовъ и не владѣлъ способностью творить великіе характеры; онъ просто шелъ въ этой поэмѣ по пути, проложенному Мицкевичемъ, но непосильномъ для его послѣдователя, подражалъ великану, съ которымъ невозможно никакое сравнение и самое сосѣдство для поэтовъ меньшихъ.
Какъ Словацкій въ «Балладинѣ» не могъ освободиться отъ помысловъ Шекспира, такъ передъ Кондратовичемъ въ «Маргерѣ» безпрестанно появляются обороты и образы созданные Мицкевичемъ. Въ подтвержденіе приведемъ примѣры. Два стиха въ «Маргерѣ« (П 31): «поперемѣнно на тебѣ печать ― то ангеловъ Господнихъ, то дьяволовъ» напоминаютъ два стиха въ «Дѣдахъ» (VI): «какъ ждутъ стихіи грома, такъ твоей мысли ожидаютъ ангелы ― и сатана». Сопоставимъ далѣе: стихъ въ «Маргерѣ» (II 66-67) «во имя ада или неба, я иду въ походъ» и два стиха въ «Дѣдахъ»: «взнесусь ли въ облака, иль въ пропасти изчезну?... Слетишь ли въ адъ, иль на небѣ засвѣтишь». Стихи въ Маргерѣ (II 85): «они уже дошли до половины валовъ и головы ихъ выше линіи огня» похожи на стихи въ «Редутѣ Ордона», которыхъ приводить не будемъ. Начало IV пѣсни въ Маргерѣ, гдѣ сдѣлано сравненіе черной рыцарской рати, иду щей съ Балтики на Литву ― съ черной тучей, идущей съ моря, представляетъ прямое позаимствованіе изъ пѣсни вайделота въ «Валленродѣ». Конецъ Маргера: «хочешь знать правду ― спроси лѣтописцевъ, а остальное мысль твоя и сердце доскажутъ» похожъ на послѣдніе стихи «Валленрода»: такъ и пѣсня моя; ту пѣсню объ Альдонѣ, Пусть ангелъ музыки по небу разнесетъ А нѣжный слушатель въ душѣ пусть допоетъ.
Дѣйствующія лица въ «Маргерѣ», несмотря на заимствованную высоту сравненій и стиля, всѣ безъ изъятія, находятся на уровнѣ весьма обыденномъ и отличаются
