Кондратовичъ сохраняли для нихъ чувства самыя сердечныя, почти сыновнія.
Въ «Школьныхъ годахъ Демборога» Кондратовичъ самъ далъ, положимъ, нѣсколько идеализированный отчетъ ― какъ и чему онъ учился. Воспитаніе, впрочемъ, вовсе не было аскетическое. Ученики жили въ достаточномъ городкѣ, на вольныхъ квартирахъ, а въ монастырь приходили только на уроки. Городокъ былъ въ высокой степени проникнутъ духомъ католичества, много въ немъ было костëловъ и монастырей, воздвигнутыхъ на тѣхъ самыхъ мѣстахъ, гдѣ еще не такъ давно передъ тѣмъ дѣйствовали кальвинистскія кирки и аріянскія типографіи. Надъ всѣми костелами господствовала, однако, огромная развалина съ тремя башнями, окруженная прудами въ окопахъ и валомъ; это былъ замокъ Радзивилловъ, носившій слѣды погрома 1792 года, а затѣмъ, еще болѣе опустошенный въ 1812 году. Правда, развалина эта, запечатлѣнная едва не королевскимъ величіемъ, вмѣщавшая въ склепахъ кости своихъ владѣльцевъ, а на галлереяхъ ихъ портреты, стояла пустою, какъ разрытая могила, не посѣщаемая никѣмъ, кромѣ привидѣній. Но зато монастырь со школою представлялся какъ бы остаткомъ прежней Польши, остаткомъ перенесеннымъ заживо въ XIX вѣкъ, и несмотря на такое перенесеніе, приросшимъ еще вполнѣ къ цѣлому прошлому, не только къ тому, какое сохранилось въ церкви, но и къ прошедшему во всемъ его составѣ, со всѣми традиціями самоуправленія, строгой домашней дисциплины и тѣхъ добродѣтелей, какія создаетъ гласная, дѣятельная, общественная жизнь. Мелкія дворянскія усадьбы находились въ самыхъ тѣсныхъ и дружественныхъ связяхъ съ монастыремъ, въ безпрерывномъ съ нимъ общеніи на церковныхъ праздникахъ, училищныхъ открытыхъ экзаменахъ, ученическихъ прогулкахъ за-городъ, съ префектомъ во-главѣ, на торжествахъ въ дни св. Петра и Тѣла Господня, когда подъ открытымъ небомъ, передъ алтарями, стоявшими въ цвѣтахъ, среди безчис-
