личными своими интересами, они, вопреки завѣтовъ Витовта Великаго, поддались польскс му обольщенію и размѣняли общегосударственную политику Великаго Княжества Литовскаго на политику „провинціальнаго патріотизма и самолюбія", очевидно вовсе не подозрѣвая, на какой опасный путь они ставятъ судьбы Великаго Княжества и народа Литовскаго.
Говоря и преемникахъ Витовта Великаго, невольно задаешь себѣ вопросъ: неужели этотъ незаурядный политикъ обошелъ предъ своей смертью молчаніемъ вопросъ о своемъ замѣстителѣ. Боровшійся всю жизнь съ неотступными притязаніями Поляковъ, онъ не могъ не думать о послѣдующихъ судьбахъ Великаго Княжества. Въ то-же время онъ хорошо зналъ характеры и способности возмсжныхъ претендентовъ, а поэтому вопросъ о преемникѣ долженъ былъ глубоко тревожить его.
Отвѣтъ на этотъ серьезный вопросъ даютъ древніе хронисты: Dlugosz (1415—1480) въ своей „Historia Poloniae" и Kromer (1512 1589) въ „Polonia". Dlugosz увѣряетъ, что Витовтъ Великій, умирая, поручилъ Великое Княжество Литовское королю Ягайлѣ. Kromer же говоритъ, что Витовтъ Великій, собравъ предъ своей смертью знатнѣйшихъ пановъ и бояръ, объявилъ своимъ преемникомъ Свитригайлу (Авг. Коцебу „Свитригайла, вел. кн. Литовскій", 1835 г. стр. 75).
Свидѣтельство Длугоша представляется неправдоподобнымъ уже потому, что Литовскіе и Русскіе паны и бояре единодушно, очевидно, въ согласіи съ предсмертной волей Витовта Великаго избрали Свитригайлу, несмотря на то, что были другіе вѣсскіе претенденты, какъ родной братъ Витовта Сигизмундъ и внукъ Ольгерда Кіевскій князь Олелько (Александръ) Владиміровичъ.
Сигизмундъ и Олелько были болѣе пріятны и болѣе желательны Ягайлѣ, какъ замѣстители Витовта. Къ Свитригайлѣ же Ягайла не питалъ дружественныхъ чувствъ и побаивался его, въ чемъ Ягайла вскорѣ убѣдился.
