Страница:Виновники пожара Москвы в 1812 г. (Шмидт 1912).pdf/85

едвали оставался одинъ обыватель, умѣвшій писать перомъ.

Вмѣстѣ съ жалобами жителей находимъ мы также слова восхищенія и похвалы поведенію французовъ. „Въ женскомъ монастырѣ“, говоритъ намъ очевидецъ^[1], французы вели себя очень хорошо“ — „въ домѣ Всеволожскихъ они почти ничего не грабили, французы вели себя вѣжливо и обходительно, только солдаты союзныхъ войскъ отвратительно“. То же разсказываетъ Козловскій^[2].

Только въ видѣ исключеній, повторимъ это еще разъ, случались намѣренные поджоги со стороны французской арміи, и они могли только оставаться исключеніями; ибо мы ниже увидимъ, какое наказаніе постигало поджигателей. Кромѣ того, эти случаи относились къ тому времени, когда уже выступилъ на сцену новый поджигатель, который былъ страшнѣе всѣхъ предшествовавшихъ, вмѣстѣ взятыхъ, и противъ котораго не было болѣе средствъ. Разумѣется, не эти исключенія составляютъ историческую вину французовъ, но то, что было правиломъ: что они оставались совершенно спокойными зрителями пожара или же предавались грабежамъ и разгулу тамъ, гдѣ слѣдовало напрягать послѣднія усилія, чтобы потушить пожаръ.

Можно въ нѣкоторомъ отношеніи извинить ихъ поведеніе, принимая въ разчетъ, что послѣ Бородина

1. „Разсказы очевидцевъ“… стр. 43, 128.
2. Русская Старина 1890, стр. 106.

Тот же текст в современной орфографии

едва ли оставался один обыватель, умевший писать пером.

Вместе с жалобами жителей находим мы также слова восхищения и похвалы поведению французов. «В женском монастыре, — говорит нам очевидец^[1], — французы вели себя очень хорошо» — «в доме Всеволожских они почти ничего не грабили, французы вели себя вежливо и обходительно, только солдаты союзных войск отвратительно». То же рассказывает Козловский^[2].

Только в виде исключений, повторим это еще раз, случались намеренные поджоги со стороны французской армии, и они могли только оставаться исключениями; ибо мы ниже увидим, какое наказание постигало поджигателей. Кроме того, эти случаи относились к тому времени, когда уже выступил на сцену новый поджигатель, который был страшнее всех предшествовавших, вместе взятых, и против которого не было более средств. Разумеется, не эти исключения составляют историческую вину французов, но то, что было правилом: что они оставались совершенно спокойными зрителями пожара или же предавались грабежам и разгулу там, где следовало напрягать последние усилия, чтобы потушить пожар.

Можно в некотором отношении извинить их поведение, принимая в расчет, что после Бородина

1. «Рассказы очевидцев»… стр. 43, 128.
2. «Русская старина», 1890, стр. 106.