„Государь, при семъ имѣю честь препроводить къ вамъ процессъ несчастнаго, котораго Бонапартъ велѣлъ повѣсить, дабы отклонить подозрѣніе въ томъ, что поджогъ былъ сдѣланъ по его приказанію“. Когда Александръ въ концѣ года дѣлаетъ ему упреки за жестокую расправу съ Верещагиными Ростопчинъ пишетъ ему 2-го декабря письмо, въ которомъ онъ представляетъ императору въ свое оправданіе то, что онъ благодаря Высочайшему довѣрію спасъ государство[1]; конечно, онъ при этомъ не упоминаетъ ни однимъ словомъ о пожарѣ, но говоритъ только о томъ обстоятельствѣ, что онъ поддержалъ спокойствіе въ Москвѣ и при приближеніи врага удалилъ изъ нея жителей и всѣ съѣстные припасы. Онъ еще нѣкоторое время бросаетъ подозрѣніе[2] на французовъ и самымъ рѣшительнымъ образомъ отрицаетъ свое участіе въ пожарѣ[3]; затѣмъ онъ постепенно переходитъ къ тому, что смотритъ на пожаръ какъ на геройское дѣло русскаго народа[4] (т. е. черни[5] и при этомъ мнѣніи онъ остается въ своемъ послѣднемъ сочиненіи[6].
Большая разница между тѣмъ, чего онъ хотѣлъ, и тѣмъ, что могъ совершить, легко дала ему средства для позднѣйшей защиты; но съ другой стороны онъ
- ↑ Revue de Paris, année 2, 1902. Т. IV, стр. 116
- ↑ Архивъ князя Воронцова 1876 г., 8. Письмо графа Ростопчина, 313.
- ↑ A. de Ségur, стр. 240; Русскій Архивъ, 1881 г., I, стр. 225 ff.; Clausewitz, стр. 155.
- ↑ Архивъ князя Воронцова, стр. 316.
- ↑ Delbrück (Pertz), Gneisenau, V, стр. 140.
- ↑ La verité… VI.
«Государь, при сем имею честь препроводить к вам процесс несчастного, которого Бонапарт велел повесить, дабы отклонить подозрение в том, что поджог был сделан по его приказанию». Когда Александр в конце года делает ему упреки за жестокую расправу с Верещагиными Ростопчин пишет ему 2 декабря письмо, в котором он представляет императору в свое оправдание то, что он благодаря высочайшему доверию спас государство[1]; конечно, он при этом не упоминает ни одним словом о пожаре, но говорит только о том обстоятельстве, что он поддержал спокойствие в Москве и при приближении врага удалил из нее жителей и все съестные припасы. Он еще некоторое время бросает подозрение[2] на французов и самым решительным образом отрицает свое участие в пожаре[3]; затем он постепенно переходит к тому, что смотрит на пожар как на геройское дело русского народа[4] (т. е. черни[5] и при этом мнении он остается в своем последнем сочинении[6].
Большая разница между тем, чего он хотел, и тем, что мог совершить, легко дала ему средства для позднейшей защиты; но, с другой стороны, он
- ↑ Revue de Paris, année 2, 1902. Т. IV, стр. 116
- ↑ Архив князя Воронцова 1876 г., 8. Письмо графа Ростопчина, 313.
- ↑ A. de Ségur, стр. 240; «Русский архив», 1881 г., I, стр. 225 ff.; Clausewitz, стр. 155.
- ↑ Архив князя Воронцова, стр. 316.
- ↑ Delbrück (Pertz), Gneisenau, V, стр. 140.
- ↑ La verité… VI.
