Какъ внезапнымъ свѣтомъ осѣнило его теперь это рѣшеніе и, какъ всѣ люди, плохо владѣющіе собою, начинаетъ онъ тотчасъ обнаруживать свое намѣреніе. Какъ бы для того, чтобы зондировать по этому вопросу мнѣніе высокопоставленнаго лица, онъ обращается въ возбужденіи къ принцу Евгенію Вюртембергскому съ такими словами: Еслибы спросили меня, то я сказалъ бы: сожгите столицу прежде, чѣмъ отдать ее въ руки врага. Это мнѣніе графа Ростопчина; что же касается губернатора, который призванъ наблюдать за безопасностью города, то онъ не можетъ дать такого совѣта“. На этотъ вызовъ принцъ, въ смущенія попадаясь въ ловушку, отвѣчалъ: „Что до меня, то я не русскій; только русскій можетъ прійти къ такому рѣшенію“[1]. И съ этого времени принцъ начинаетъ ожидать, что Ростопчинъ приведетъ въ исполненіе свое намѣреніе. Съ подобными же словами обращается Ростопчинъ къ генералу Ермолову, намѣреваясь какъ бы подготовить его: „Вотъ что я самъ видѣлъ и слышалъ“, такъ сообщаетъ объ этомъ Граббе[2], „Я ходилъ съ Ермоловымъ вдвоемъ, когда рѣшено было отступленіе[3]. Графъ Ростопчинъ, пріѣхавшій для узнанія о судьбѣ Москвы, подошелъ къ Ермолову, а я отошелъ изъ приличія и продолжалъ ходить въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нихъ. Разговоръ былъ живой, голоса возвышались и, наконецъ, Ростопчинъ, наклоняясь къ уху
- ↑ Helldorf. Aus dem Leben des Prinzen Eugen von Württemberg.
- ↑ Русскій Архивъ, 1873, 3.
- ↑ Конечно, было только предварительное совѣщаніе, такъ какъ настоящее рѣшеніе было принято только вечеромъ.
Как внезапным светом осенило его теперь это решение и, как все люди, плохо владеющие собою, начинает он тотчас обнаруживать свое намерение. Как бы для того, чтобы зондировать по этому вопросу мнение высокопоставленного лица, он обращается в возбуждении к принцу Евгению Вюртембергскому с такими словами: «Если бы спросили меня, то я сказал бы: сожгите столицу прежде, чем отдать ее в руки врага. Это мнение графа Ростопчина; что же касается губернатора, который призван наблюдать за безопасностью города, то он не может дать такого совета». На этот вызов принц, в смущении попадаясь в ловушку, отвечал: «Что до меня, то я не русский; только русский может прийти к такому решению»[1]. И с этого времени принц начинает ожидать, что Ростопчин приведет в исполнение свое намерение. С подобными же словами обращается Ростопчин к генералу Ермолову, намереваясь как бы подготовить его: «Вот что я сам видел и слышал, — так сообщает об этом Граббе[2]. — Я ходил с Ермоловым вдвоем, когда решено было отступление[3]. Граф Ростопчин, приехавший для узнания о судьбе Москвы, подошел к Ермолову, а я отошел из приличия и продолжал ходить в нескольких шагах от них. Разговор был живой, голоса возвышались и, наконец, Ростопчин, наклоняясь к уху
