Этимъ сообщеніемъ воспользовались позднѣйшіе историки[1], чтобы снять съ Ростопчина цѣлую вину въ пожарѣ Москвы. Ибо, если Александръ далъ губернатору, такъ сказать, carte blanche, то этотъ послѣдній тѣмъ самымъ становился неотвѣтственнымъ за свои поступки и естественнѣе всего было то, что человѣкъ такого честолюбиваго характера, какъ Ростопчинъ, далъ полную волю своимъ патріотическимъ чувствамъ и своей пламенной ненависти къ французамъ. Однако дѣло обстоитъ, конечно, не такъ: даже если слова Александра дѣйствительно были таковы, какъ заявляетъ Ростопчинъ, все же долженъ былъ онъ знать, что его поступки должны были впослѣдствіи подвергнуться суду императора, какъ это и случилось позднѣе; онъ долженъ былъ отправиться въ ссылку за сравнительно незначительный случай смерти Верещагина[2]. Скорѣе слова Александра должны были успокоить графа насчетъ преувеличенной осмотрительности. „Путь отъ Москвы до Петербурга“, означали они, „далекій и неудобный, онъ и не безопасенъ при приближеніи враговъ, и понадобилось бы слишкомъ долго замедлять дѣйствія, ожидая инструкцій. При этомъ могутъ наступить событія которыя потребуютъ немедленныхъ дѣйствій (здѣсь, конечно, имѣлся въ виду манифестъ къ русскимъ крестьянамъ, который издалъ Наполеонъ, съ цѣлью соблазнить ихъ). Въ такомъ случаѣ
- ↑ Michaud, Schnitzler.
- ↑ По письму Александра отъ 6/18 ноября 1812 г. въ которомъ выражалось неудовольствие. Русская Старина, 77, также Ценовъ, стр. 74.
Этим сообщением воспользовались позднейшие историки[1], чтобы снять с Ростопчина целую вину в пожаре Москвы. Ибо, если Александр дал губернатору, так сказать, carte blanche, то этот последний тем самым становился не ответственным за свои поступки и естественнее всего было то, что человек такого честолюбивого характера, как Ростопчин, дал полную волю своим патриотическим чувствам и своей пламенной ненависти к французам. Однако дело обстоит, конечно, не так: даже если слова Александра действительно были таковы, как заявляет Ростопчин, все же должен был он знать, что его поступки должны были впоследствии подвергнуться суду императора, как это и случилось позднее; он должен был отправиться в ссылку за сравнительно незначительный случай смерти Верещагина[2]. Скорее слова Александра должны были успокоить графа насчет преувеличенной осмотрительности. «Путь от Москвы до Петербурга, — означали они, — далекий и неудобный, он и не безопасен при приближении врагов, и понадобилось бы слишком долго замедлять действия, ожидая инструкций. При этом могут наступить события, которые потребуют немедленных действий (здесь, конечно, имелся в виду манифест к русским крестьянам, который издал Наполеон с целью соблазнить их). В таком случае
