грамотности. Во всякомъ случаѣ, задача просвѣщенія въ интеллигентскомъ смыслѣ ставится впереди первоначальнаго обученія, т.-е. сообщенія элементарныхъ знаній или просто грамотности. Для интеллигентскихъ просвѣтителей задачи эти связываются неразрывно съ политическими и партійными задачами, для которыхъ поверхностное просвѣщеніе есть только необходимое средство.
Всѣ мы уже видѣли, какъ содрогнулась народная душа послѣ прививки ей въ значительной дозѣ просвѣщенія въ указанномъ смыслѣ, какъ прискорбна была ея реакція на эту духовную, опустошенность въ видѣ роста преступности сначала подъ идейнымъ предлогомъ, а потомъ и безъ этого предлога[1]. Ошибочно думаетъ интеллигенція, чтобы русское просвѣщеніе и русская культура могли быть построены на атеизмѣ, какъ духовномъ основаніи, съ полнымъ пренебреженіемъ религіозной культуры личности и съ замѣной всего этого простымъ сообщеніемъ знаній. Человѣческая личность не есть только интеллектъ, но прежде всего воля, характеръ, и пренебреженіе этимъ жестоко мститъ за себя. Разрушеніе въ народѣ вѣковыхъ религіозно-нравственныхъ устоевъ освобождаетъ въ немъ темныя стихіи, которыхъ такъ много въ русской исторіи, глубоко отравленной злой татарщиной и инстинктами кочевниковъ-завоевателей. Въ исторической душѣ русскаго народа всегда боролись завѣты обители преп. Сергія и Запорожской сѣчи или вольницы, наполнявшей полки самозванцевъ, Разина и Пугачева[2].: И эти грозныя, неорганизованныя, стихійныя силы въ своемъ разрушительномъ нигилизмѣ только повидимому приближаются къ революціонной интеллигенціи, хотя онъ и принимается ею за революціонизмъ въ собственномъ ея духѣ; на самомъ дѣлѣ онѣ очень стараго происхожденія, значительно старше самой интеллигенціи. Онѣ съ трудомъ преодолѣвались русской государственностью, полагавшей имъ внѣшнія границы, сковывавшею ихъ, но онѣ не были ею вполнѣ побѣждены.
- ↑ Мнѣ уже пришлось говорить объ этомъ въ очеркѣ «Интеллигенція и религія».
- ↑ Ср. характеристику казачества и Запорожья у проф. Ключевскаго. Курсъ русской исторіи. Часть III. М. 1908.
грамотности. Во всяком случае, задача просвещения в интеллигентском смысле ставится впереди первоначального обучения, т. е. сообщения элементарных знаний или просто грамотности. Для интеллигентских просветителей задачи эти связываются неразрывно с политическими и партийными задачами, для которых поверхностное просвещение есть только необходимое средство.
Все мы уже видели, как содрогнулась народная душа после прививки ей в значительной дозе просвещения в указанном смысле, как прискорбна была её реакция на эту духовную, опустошённость в виде роста преступности сначала под идейным предлогом, а потом и без этого предлога[1]. Ошибочно думает интеллигенция, чтобы русское просвещение и русская культура могли быть построены на атеизме, как духовном основании, с полным пренебрежением религиозной культуры личности и с заменой всего этого простым сообщением знаний. Человеческая личность не есть только интеллект, но прежде всего воля, характер, и пренебрежение этим жестоко мстит за себя. Разрушение в народе вековых религиозно-нравственных устоев освобождает в нём тёмные стихии, которых так много в русской истории, глубоко отравленной злой татарщиной и инстинктами кочевников-завоевателей. В исторической душе русского народа всегда боролись заветы обители преп. Сергия и Запорожской сечи или вольницы, наполнявшей полки самозванцев, Разина и Пугачёва[2].: И эти грозные, неорганизованные, стихийные силы в своём разрушительном нигилизме только по-видимому приближаются к революционной интеллигенции, хотя он и принимается ею за революционизм в собственном её духе; на самом деле они очень старого происхождения, значительно старше самой интеллигенции. Они с трудом преодолевались русской государственностью, полагавшей им внешние границы, сковывавшею их, но они не были ею вполне побеждены.
