кости властей, тяжелыя жертвы, потери довершаютъ выработку этого типа, которому тогда уже можетъ быть свойственно что угодно, только не сомнѣнія въ своей миссіи.
Героическій интеллигентъ не довольствуется поэтому ролью скромнаго работника (даже если онъ и вынужденъ ею ограничиваться) его мечта—быть спасителемъ человѣчества или по крайней мѣрѣ, русскаго народа. Для него необходимъ (конечно, въ мечтаніяхъ) не обезпеченный минимумъ, но героическій максимумъ. Максимализмъ есть неотъемлемая черта интеллигентскаго героизма, съ такой (поразительной ясностью обнаружившаяся въ годину русской революціи. Это—не принадлежность какой-либо одной партіи, нѣтъ—это самая душа героизма, ибо герой вообще не мирится на маломъ. Даже если онъ и не видитъ возможности сейчасъ осуществить этотъ максимумъ и никогда ея не увидитъ, въ мысляхъ онъ занятъ только имъ. Онъ дѣлаетъ историческій прыжокъ въ своемъ воображеніи и, мало интересуясь перепрыгнутымъ путемъ, вперяетъ свой взоръ въ свѣтлую точку, на краю историческаго горизонта. Такой максимализмъ, имѣетъ признаки идейной одержимости, самогипноза, онъ сковываетъ мысль и вырабатываетъ фанатизмъ, глухой къ голосу жизни. Этимъ дается отвѣтъ и на тотъ историческій вопросъ, почему въ революціи торжествовали самыя крайнія направленія, причемъ непосредственныя задачи момента опредѣлялись все максимальнѣе и максимальнѣе (вплоть до осуществленія соціальной республики или анархіи). Отчего эти болѣе крайнія и явно безумныя направленія становились все сильнѣе и сильнѣе и, при всеобщемъ полѣвѣніи нашего трусливаго и пассивнаго общества, легко подчиняющагося силѣ, оттѣсняли собою все болѣе умѣренное (достаточно вспомнить ненависть къ „кадетамъ“ со стороны „лѣваго блока“).
Каждый герой имѣетъ свой способъ спасенія человѣчества, долженъ выработать свою программу. Обычно для этого принимается одна изъ программъ политическихъ партій или фракцій, которая не различаясь въ своихъ цѣляхъ (обычно, онѣ основаны, на идеалахъ матеріалистическаго соціализма, или, въ послѣднее время, еще и анархизма), разнятся въ своихъ путяхъ и средствахъ. Ошибочно было бы думать, чтобы эти про-
кости властей, тяжёлые жертвы, потери довершают выработку этого типа, которому тогда уже может быть свойственно что угодно, только не сомнения в своей миссии.
Героический интеллигент не довольствуется поэтому ролью скромного работника (даже если он и вынужден ею ограничиваться) его мечта — быть спасителем человечества или по крайней мере, русского народа. Для него необходим (конечно, в мечтаниях) не обеспеченный минимум, но героический максимум. Максимализм есть неотъемлемая черта интеллигентского героизма, с такой (поразительной ясностью обнаружившаяся в годину русской революции. Это — не принадлежность какой-либо одной партии, нет — это самая душа героизма, ибо герой вообще не мирится на малом. Даже если он и не видит возможности сейчас осуществить этот максимум и никогда её не увидит, в мыслях он занят только им. Он делает исторический прыжок в своём воображении и, мало интересуясь перепрыгнутым путём, вперяет свой взор в светлую точку, на краю исторического горизонта. Такой максимализм, имеет признаки идейной одержимости, самогипноза, он сковывает мысль и вырабатывает фанатизм, глухой к голосу жизни. Этим даётся ответ и на тот исторический вопрос, почему в революции торжествовали самые крайние направления, причём непосредственные задачи момента определялись всё максимальнее и максимальнее (вплоть до осуществления социальной республики или анархии). Отчего эти более крайние и явно безумные направления становились всё сильнее и сильнее и, при всеобщем полевении нашего трусливого и пассивного общества, легко подчиняющегося силе, оттесняли собою всё более умеренное (достаточно вспомнить ненависть к «кадетам» со стороны «левого блока»).
Каждый герой имеет свой способ спасения человечества, должен выработать свою программу. Обычно для этого принимается одна из программ политических партий или фракций, которые не различаясь в своих целях (обычно, они основаны, на идеалах материалистического социализма, или, в последнее время, ещё и анархизма), разнятся в своих путях и средствах. Ошибочно было бы думать, чтобы эти про-
