матеріалистическую и метафизическую. Г. Богдановъ усердно проповѣдуетъ примитивную метафизическую отсебятину, всуе поминая имена Авенаріуса, Маха и др. авторитетовъ, а г. Луначарскій выдумалъ даже новую религію пролетаріата, основываясь на томъ же Авенаріусѣ. Европейскіе философы, въ большинствѣ случаевъ отвлеченные и слишкомъ оторванные отъ жизни, и не подозрѣваютъ, какую роль они играютъ въ нашихъ кружковыхъ, интеллигентскихъ спорахъ и ссорахъ, и были бы очень изумлены, если бы имъ разсказали, какъ ихъ тяжеловѣсныя думы превращаются въ легковѣсныя брошюры.
Но ужъ совсѣмъ печальная участь постигла у насъ Ницше. Этотъ одинокій ненавистникъ всякой демократіи подвергся у насъ самой беззастѣнчивой демократизаціи. Ницше былъ растасканъ по частямъ, всѣмъ пригодился, каждому для своихъ домашнихъ цѣлей. Оказалось вдругъ, что Ницше, который такъ и умеръ, думая, что онъ никому не нуженъ и одинокимъ остается на высокой горѣ, что Ницше очень нуженъ даже для освѣженія и оживленія марксизма. Съ одной стороны у насъ зашевелились цѣлыя стада ницшеанцевъ-индивидуалистовъ, а съ другой стороны Луначарскій приготовилъ винегретъ изъ Маркса, Авенаріуса и Ницше, который многимъ пришелся по вкусу, показался пикантнымъ. Бѣдный Ницше и бѣдная русская мысль! Какихъ только блюдъ не подаютъ голодной русской интеллигенціи, и все она пріемлетъ, всѣмъ питается, въ надеждѣ, что будетъ побѣждено зло самодержавія, и будетъ освобожденъ народъ. Боюсь, что и самыя метафизическія и самыя мистическія ученія будутъ у насъ также приспособлены для домашняго употребленія. А зло русской жизни, зло деспотизма и рабства не будетъ этимъ побѣждено, такъ какъ оно не побѣждается искаженнымъ усвоеніемъ разныхъ крайнихъ ученій. И Авенаріусъ, и Ницше, да и самъ Марксъ очень мало намъ помогутъ въ борьбѣ съ нашимъ вѣковѣчнымъ зломъ, исказившимъ нашу природу и сдѣлавшимъ насъ столь невоспріимчивыми къ объективной истинѣ. Интересы теоретической мысли у насъ были принижены, но самая практическая борьба со зломъ всегда принимала характеръ исповѣ-
материалистическую и метафизическую. Г. Богданов усердно проповедует примитивную метафизическую отсебятину, всуе поминая имена Авенариуса, Маха и др. авторитетов, а г. Луначарский выдумал даже новую религию пролетариата, основываясь на том же Авенариусе. Европейские философы, в большинстве случаев отвлечённые и слишком оторванные от жизни, и не подозревают, какую роль они играют в наших кружковых, интеллигентских спорах и ссорах, и были бы очень изумлены, если бы им рассказали, как их тяжеловесные думы превращаются в легковесные брошюры.
Но уж совсем печальная участь постигла у нас Ницше. Этот одинокий ненавистник всякой демократии подвергся у нас самой беззастенчивой демократизации. Ницше был растаскан по частям, всем пригодился, каждому для своих домашних целей. Оказалось вдруг, что Ницше, который так и умер, думая, что он никому не нужен и одиноким остаётся на высокой горе, что Ницше очень нужен даже для освежения и оживления марксизма. С одной стороны у нас зашевелились целые стада ницшеанцев-индивидуалистов, а с другой стороны Луначарский приготовил винегрет из Маркса, Авенариуса и Ницше, который многим пришёлся по вкусу, показался пикантным. Бедный Ницше и бедная русская мысль! Каких только блюд не подают голодной русской интеллигенции, и всё она приемлет, всем питается, в надежде, что будет побеждено зло самодержавия, и будет освобождён народ. Боюсь, что и самые метафизические и самые мистические учения будут у нас также приспособлены для домашнего употребления. А зло русской жизни, зло деспотизма и рабства не будет этим побеждено, так как оно не побеждается искажённым усвоением разных крайних учений. И Авенариус, и Ницше, да и сам Маркс очень мало нам помогут в борьбе с нашим вековечным злом, исказившим нашу природу и сделавшим нас столь невосприимчивыми к объективной истине. Интересы теоретической мысли у нас были принижены, но самая практическая борьба со злом всегда принимала характер испове-
