студентовъ. Изъ нихъ 56% отвергли вліяніе семьи и только 44% признали его наличность.
Изъ 1794 студентовъ, отвѣтившихъ на вопросъ—имѣла ли семья вліяніе на выработку опредѣленнаго міровоззрѣнія, 58% дали отвѣтъ отрицательный и 42% положительный.
На вопросъ, имѣла ли семья вліяніе на сознательный выборъ факультета, отвѣтили 2061 студентъ. Только 16% отвѣтившихъ указали, что такое вліяніе было, а 84% его отрицали. Двѣ трети студентовъ отвергли вліяніе семьи на выработку уваженія къ женщинѣ.
Три четверти отвѣтившихъ студентовъ указали, что семья совершенно не руководила ихъ чтеніемъ. А изъ той четверти, которая признала наличность такого руководства, 73% отмѣтили, что оно наблюдалось лишь въ дѣтскомъ возрастѣ и только у остальной горсти (у 172 студентовъ изъ 2094) семья руководила чтеніемъ и въ юношескомъ возрастѣ. У русской интеллигенціи семьи нѣтъ. Наши дѣти воспитательнаго вліянія семьи не знаютъ, въ крѣпкихъ семейныхъ традиціяхъ не почерпаютъ той огромной силы, которая выковываетъ, напримѣръ, идейныхъ вождей англійскаго народа. Переберите въ памяти наиболѣе извѣстныхъ нашихъ прогрессивныхъ общественныхъ, литературныхъ и научныхъ дѣятелей, особенно изъ разночинцевъ, и поставьте вопросъ, много ли среди нихъ найдется такихъ, которые бы создали крѣпкія прогрессивными традиціями семьи, гдѣ бы дѣти продолжали дѣло отцовъ своихъ. Мнѣ кажется, что на этотъ вопросъ возможенъ лишь одинъ отвѣтъ: такихъ семей, за рѣдчайшими развѣ исключеніями (которыхъ я припомнить не могу), нѣтъ. Я не принадлежу къ поклонникамъ ни славянофиловъ, ни русскаго дворянства, роль котораго кончена и которое обречено на быструю гибель, но нельзя же скрывать, что крѣпкія идейныя семьи (напримѣръ, Аксаковы, Хомяковы, Самарины) въ Россіи были пока только среди славянофильскаго дворянства. Тамъ, очевидно, были традиціи, было то единственное, что воспитываетъ, существовали положительныя цѣнности, тогда какъ въ прогрессивныхъ семьяхъ этого не было, и дѣти талантливѣйшихъ нашихъ прогрессивныхъ писателей, сатириковъ, публицистовъ начинали съ того, что отвертывались отъ своихъ отцовъ.
студентов. Из них 56% отвергли влияние семьи и только 44% признали его наличность.
Из 1794 студентов, ответивших на вопрос — имела ли семья влияние на выработку определённого мировоззрения, 58% дали ответ отрицательный и 42% положительный.
На вопрос, имела ли семья влияние на сознательный выбор факультета, ответили 2061 студент. Только 16% ответивших указали, что такое влияние было, а 84% его отрицали. Две трети студентов отвергли влияние семьи на выработку уважения к женщине.
Три четверти ответивших студентов указали, что семья совершенно не руководила их чтением. А из той четверти, которая признала наличность такого руководства, 73% отметили, что оно наблюдалось лишь в детском возрасте и только у остальной горсти (у 172 студентов из 2094) семья руководила чтением и в юношеском возрасте. У русской интеллигенции семьи нет. Наши дети воспитательного влияния семьи не знают, в крепких семейных традициях не почерпают той огромной силы, которая выковывает, например, идейных вождей английского народа. Переберите в памяти наиболее известных наших прогрессивных общественных, литературных и научных деятелей, особенно из разночинцев, и поставьте вопрос, много ли среди них найдется таких, которые бы создали крепкие прогрессивными традициями семьи, где бы дети продолжали дело отцов своих. Мне кажется, что на этот вопрос возможен лишь один ответ: таких семей, за редчайшими разве исключениями (которых я припомнить не могу), нет. Я не принадлежу к поклонникам ни славянофилов, ни русского дворянства, роль которого кончена и которое обречено на быструю гибель, но нельзя же скрывать, что крепкие идейные семьи (например, Аксаковы, Хомяковы, Самарины) в России были пока только среди славянофильского дворянства. Там, очевидно, были традиции, было то единственное, что воспитывает, существовали положительные ценности, тогда как в прогрессивных семьях этого не было, и дети талантливейших наших прогрессивных писателей, сатириков, публицистов начинали с того, что отвёртывались от своих отцов.
