различныхъ смыслахъ. Исторія этого слова въ русской обиходной и литературной рѣчи могла бы составить предметъ интереснаго спеціальнаго этюда.
Намъ приходить на память, въ какомъ смыслѣ говорилъ въ тургеневской „Странной исторіи“ помѣщикъ-откупщикъ: „У насъ смирно; губернаторъ меланхоликъ, губернскій предводитель—холостякъ. А впрочемъ послѣ-завтра въ дворянскомъ собраніи большой балъ. Совѣтую съѣздить: здѣсь не безъ красавицъ. Ну, и всю нашу интеллигенцію вы увидите“. Мой знакомый, какъ человѣкъ, нѣкогда обучавшійся въ университетѣ, любилъ употреблять выраженія ученыя. Онъ произносилъ ихъ съ ироніей, но и съ уваженіемъ. Притомъ извѣстно, что занятіе откупами, вмѣстѣ съ солидностью, развивало въ людяхъ нѣкоторое глубокомысліе“.
Мы разумѣемъ подъ интеллигенціей, конечно, не публику, бывающую на балахъ въ дворянскомъ собраніи.
Мы разумѣемъ подъ этимъ наименованіемъ даже не „образованный классъ“. Въ этомъ смыслѣ интеллигенція существуетъ въ Россіи давно, ничего особеннаго не представляетъ и никакой казаческой миссіи не осуществляетъ. Въ извѣстной мѣрѣ „образованный классъ“ составляла въ Россіи всегда нѣкоторая часть духовенства, потомъ первое мѣсто въ этомъ отношеніи заняло дворянство.
Роль образованнаго класса была и остается очень велика во всякомъ государствѣ: въ государствѣ отсталомъ, лежавшемъ не такъ давно на крайней периферіи европейской культуры, она вполнѣ естественно является громадной.
Не объ этомъ классѣ и не объ его исторически понятной, прозрачной роли, обусловленной культурною функціей просвѣщенія, идетъ рѣчь въ данномъ случаѣ. Интеллигенція въ русскомъ политическомъ развитіи есть факторъ совершено особенный: историческое значеніе интеллигенціи въ Россіи опредѣляется ея отношеніемъ къ государству въ его идеѣ и въ его реальномъ воплощеніи.
Съ этой точки зрѣнія интеллигенція, какъ политическая категорія, объявилась въ русской исторической жизни лишь
различных смыслах. История этого слова в русской обиходной и литературной речи могла бы составить предмет интересного специального этюда.
Нам приходить на память, в каком смысле говорил в тургеневской «Странной истории» помещик-откупщик: «„У нас смирно; губернатор меланхолик, губернский предводитель — холостяк. А впрочем послезавтра - в дворянском собрании большой бал. Советую съездить: здесь не без красавиц. Ну, и всю нашу интеллигенцию вы увидите“. Мой знакомый, как человек, некогда обучавшийся в университете, любил употреблять выражения учёные. Он произносил их с иронией, но и с уважением. Притом известно, что занятие откупами, вместе с солидностью, развивало в людях некоторое глубокомыслие».
Мы разумеем под интеллигенцией, конечно, не публику, бывающую на балах в дворянском собрании.
Мы разумеем под этим наименованием даже не «образованный класс». В этом смысле интеллигенция существует в России давно, ничего особенного не представляет и никакой казаческой миссии не осуществляет. В известной мере «образованный класс» составляла в России всегда некоторая часть духовенства, потом первое место в этом отношении заняло дворянство.
Роль образованного класса была и остаётся очень велика во всяком государстве: в государстве отсталом, лежавшем не так давно на крайней периферии европейской культуры, она вполне естественно является громадной.
Не об этом классе и не о его исторически понятной, прозрачной роли, обусловленной культурною функцией просвещения, идёт речь в данном случае. Интеллигенция в русском политическом развитии есть фактор совершено особенный: историческое значение интеллигенции в России определяется её отношением к государству в его идее и в его реальном воплощении.
С этой точки зрения интеллигенция, как политическая категория, объявилась в русской исторической жизни лишь
