У Вѣрочки отъ вчерашняго хлюпанья по лужами сдѣлался флюсъ и она съ зубами, подвязаннымъ огромнымъ пуховымъ платкомъ, важно сидѣла на терассѣ вмѣстѣ съ мамой и Лосевымъ и вырѣзывала изъ журнала картинки.
Послѣ обѣда Забѣлинъ не выдержалъ и отправился къ Марьѣ Семеновнѣ. Она приняла его очень любезно, угощала вареньемъ, и Забѣлинъ вслухъ хвалилъ Марью Семеновну, называлъ ее „удивительной хозяйкой“, „прекрасной женой“, „очаровательной матерью“ и т. д.
Между прочимъ оказалось, что мужъ Марьи Семеновны, Антонъ Николаевичъ, пріѣдетъ черезъ пять дней, чтобы перевезти семью въ городъ. Забѣлинъ сейчасъ же сообразилъ, что письмо еще застанетъ обманутаго мужа въ городѣ, а потому былъ очень радъ, что весь скандалъ произойдетъ у него на глазахъ.
Вечеромъ пришелъ Лосевъ и чай пили вмѣстѣ. Смѣялись, шутили и даже Марья Семеновна гадала каждому на картахъ.
Забелину вышла: интересная брюнетка и дальняя дорога, а Лосеву счастье съ любимой женщиной.
До пріѣзда Антона Николаевича Забѣлинъ буквально не находилъ себѣ мѣста отъ нетерпѣнья. Чтобы убить время, онъ даже началъ писать дневникъ, но, кроме желчныхъ изліяній, ничего не вышло.
Въ томительномъ ожиданьѣ проплелись эти пять дней. Въ воображеніи Забѣлина ясно представлялась картина пріѣзда обманутаго мужа. Семейная сцена. Истерика, дуэль и прочіе ужасы.
Зато Марья Семеновна и Лосевъ, ничего не подозрѣвая, попрежнему являлись вечеромъ въ бесѣдку, гуляли подъ руку въ саду и даже разъ катались вдвоемъ на лодкѣ (что не укрылось отъ зоркаго взгляда Забѣлина).
IV.
Наконецъ пріѣхалъ мужъ Марьи Семеновны, начальникъ департамента при министерствѣ внутреннихъ дѣлъ.
Онъ привезъ изъ города хоршія вина, ананасъ, новости и, казалось, даже не думалъ получать никакого письма. Однако Забѣлинъ отлично понималъ, что это только маска, скрывающая за собою пороховой складъ, готовый взорваться при первомъ удобномъ случаѣ. Не даромъ же Антонъ Николаевичъ выглядѣлъ такъ сильно постарѣвшимъ.
Вѣрочка повела его показать воробьиную могилу и кукольный колодецъ.
Въ саду они встрѣтили сперва Лосева, а потомъ Забѣлина. Начальникъ департамента привѣтливо съ ними поздоровался и сочнымъ басомъ пригласилъ отобѣдать у него.
Приглашеніе, конечно, принято.
„Вотъ тутъ-то и начнется потѣха, — ехидно думалъ Забѣлинъ. — Не даромъ „онъ“ поглядѣлъ на Лосева, несмотря на видимую приветливость, этакъ сурово“.
При этомъ Забѣлину хотя стало немного жутко, онъ все-таки рѣшилъ обязательно присутствовать при скандалѣ.
За обѣдомъ трое мужчинъ мило бесѣдовали, пили городскія вина и единодушно восторгались Марьей Семеновной, которой удивительно къ лицу пеньюаръ „Танго“, привезенный мужемъ изъ города. Забѣлинъ горѣлъ отъ нетерпѣнья.
Однако съѣли супъ, цыплятъ и уже приступаютъ къ крему, а желаннаго скандала все нѣтъ какъ нѣтъ
„Можетъ быть заказное письмо не дошло?“ — мучился Забѣлинъ, инстинктивно дотрагиваясь до бокового кармана, гдѣ у него хранилась квитанція.
Наконецъ, когда рѣшительно всѣ темы были исчерпаны и наступило неловкое молчаніе, Антонъ Николаевичъ оживленно хлопнулъ себя ладонью по лбу:
— Ба, господа, чуть не забылъ! Курьезный случай. Представьте себѣ, получаю я на-дняхъ заказной пакетъ, вскрываю, и что же вы думаете? — онъ обвелъ компанію круглыми, добродушными глазами. — И что же вы думаете… да нѣтъ, позвольте я вамъ сейчасъ покажу.
Антонъ Николаевичъ порылся въ боковомъ карманѣ и досталъ знакомый Забѣлину конвертъ.
— Вотъ извольте видеть, какой-то „неизвѣстный доброжелатель“ пишетъ безграмотно, грязно, такую штуку. Послушайте:
Если вы думаете, что ваша жена васъ не обманываетъ, то нетъ. У васъ растутъ рога на вашей лысине и въ доказательство посылаю это письмо.
— Обратите, господа, вниманіе — какая гнусность, да-съ, на слѣдующемъ конвертѣ, рукой Маруси, — онъ сдѣлалъ юмористическій жестъ въ сторону жены, — написано:
А, что вы думаете?
Забѣлинъ невинно покраснѣлъ, а Лосевъ поблѣднѣлъ, однако начальникъ департамента ничего не замѣтилъ и продолжалъ:
— Да, такъ вотъ, я раскрываю второе письмо, адресованное Лосеву, и, представьте себѣ мое удивленіе, читаю — (тоже безграмотно написано, дѣтскимъ почеркомъ):
Просимъ Васъ пожалуйста приходите на похороны усопшаго раба Божьяго воробья. А послѣ на поминальный обѣдъ. Кладбище возле курятника. Любящіе Васъ Вѣра и Оля“.
— Ха, ха, ха! — покатился начальникъ департамента.
— Хо-хо-хо! — вторилъ ему обрадованный Лосевъ, поблескивая темно-голубыми, влажными глазами на Марью Семеновну, а Марья Семеновна, только-что блѣдная, какъ скатерть, теперь порозовѣла и мило смѣялась.
— Хи-хи-хи! — заливался Забѣлинъ, но его смѣхъ былъ, какой-то кривой, однобокій.
Первымъ очнулся начальникъ департамента. Онъ вытеръ шею изящнымъ платкомъ и удивленно пожалъ плечами.
— Однако хотѣлъ бы знать, какой дуракъ прислалъ мнѣ этотъ идіотскій пакетъ, за подписью „Неизвѣстный доброжелатель“?
Всѣ согласились. Всѣмъ тоже хотѣлось узнать, какой это дуракъ прислалъ идіотскій пакетъ.
— Да, д… д… дѣйствительно интересно было бы узнать кто? — мямлитъ Забѣлинъ. Его раздражали эти веселыя лица и хотѣлось закричать: „Чего вы смѣетесь, Антонъ Николаевичъ? Васъ обманываютъ!“
Но вмѣсто этого онъ ушелъ домой, отговариваясь дѣлами.
Всѣмъ стало весело. Одна лишь Вѣрочка почему-то горько-горько плакала у себя въ дѣтской, прижавъ къ груди новую куклу, привезенную отцомъ, которая умѣетъ говорить: „папа“ и „мама“. Она въ первый разъ столкнулась лицомъ къ лицу съ коварствомъ мужчины.
