слуги покорнѣйшаго трона... (Кланяется, прижимая руку къ сердцу.)
Король (на мгновенье смущенный). Зачѣмъ торжественность минуты нарушаешь ты смѣхомъ шутовскимъ своимъ?
Шутъ. Величеству угодно было мнѣ позволить торжественныхъ приемовъ скуку порою прерывать своимъ веселымъ смѣхомъ. А посмотрите только, повелитель, на эту обезьянью рожу служителя покорнѣйшаго трона — на канцлера смиренную фигуру...
Король. Умолкни, шутъ, теперь твои не кстати шутки!
Шутъ. Молчу, молчу, и до тѣхъ поръ молчать послушно буду, пока мнѣ не придется снова разсмѣяться...
Одинъ изъ вельможъ. Повелитель, прикажите удалиться въ великую сію минуту пустоcмѣху: пусть хохотомъ своимъ дурацкимъ ея торжественности онъ не нарушаетъ!
Король (смотритъ испытующе на говорящаго вельможу и на шута). Онъ тутъ останется... (Вельможа краснѣетъ и отходитъ въ сторону.)
Король (встаетъ снова и говоритъ твердымъ и непоколебимымъ голосомъ.) Я полюбилъ любовью безконечной дочь мудреца и пѣснопѣвца дорогого, который своею пѣснью душу мою будилъ и пламень въ ней священный сумѣлъ зажечь; и оттого ее такъ безконечно я полюбилъ, что болѣе прекрасной и болѣ чистой, свѣтлой во всемъ мірѣ я отыскать не могъ бы. Я полюбилъ ее, вельможи, потому что одна земля ее на свѣтъ родила, что и меня — земля моя родная, съ которою я связанъ неразрывно. И волей королевской порѣшилъ я, дабы женой моей и королевой ее избрать вы нынѣ, пожелали. Не чужеземную в гордую принцессу изъ дальнаго чужого государства, съ которою душа всегда въ разладѣ, хочу своей довѣренной подругой, подругой радостей и горя сдѣлать, я ту, которой каждое движенье души моей и сердца, каждый трепетъ знакомы и понятны, потому что одна насъ съ ней сыра-земля взростила, одинъ и тотъ же шумъ лѣсовъ дремучихъ насъ убаюкивалъ и навѣвалъ намъ сны златые, однѣ и тѣ же воды озера поили нашъ взоръ своимъ пріятнымъ серебристымъ блескомъ. Она и васъ понять и полюбить сумѣетъ любви и
