ЦАРЬ ѲЕДОРЪ сидитъ на креслахъ. — По правую его руку, ИРИНА вышиваетъ золотомъ въ пяльцахъ. — По лѣвую, сидятъ въ креслахъ ДІОНИСІЙ, митрополитъ всея Руси; ВАРЛААМЪ, архіепископъ Крутицкій; ІОВЪ, архіепископъ Ростовскій, и БОРИСЪ ГОДУНОВЪ. — Кругомъ стоятъ бояре.
Владыко Діонисій! Отче Іовъ!
Ты, отче Варлаамъ! Я васъ позвалъ,
Святители, чтобъ вы мнѣ помогли
Благое дѣло учинить, давнишнихъ
Мнѣ помогли-бы помирить враговъ!
Вамъ вѣдомо, какъ долго я крушился,
Что Шуйскіе, высокіе мужи,
И Годуновъ Борисъ, мой добрый шуринъ,
Напрасною враждой раздѣлены.
Но, видно, внялъ Господь моимъ молитвамъ,
Духъ кротости въ Бориса онъ вложилъ.
И вотъ, онъ самъ мнѣ обѣщалъ сегодня
Забыть свои отъ недруговъ досады,
И первый Шуйскимъ руку протянуть.
Не такъ-ли, шуринъ?
Твоему желанью
Повиноваться — долгъ мой, государь!
Спасибо, шуринъ! Ты писанье помнишь
И свято исполняешь. Только вотъ,
О Шуйскомъ я хотѣлъ тебѣ сказать,
О князь-Иванъ Петровичѣ: онъ нравомъ
Немного крутъ, и гордъ, и щекотливъ;
Такъ лучше-бъ вамъ по-менѣ говорить-бы,
А чтобы ты къ нему-бы подошелъ,
