ку) родила: по локти ручки въ золотѣ, по колѣна ножки въ серебрѣ, по бокамъ часты звѣзды, во лбу свѣтелъ мѣсяцъ, а въ затылкѣ красно солнце. Онѣ и третьяго вьюноша посадили въ тотъ же ящикъ, засмолили, да и пустили на рѣчку. Пошли къ свекору, сказали: «родила ваша невѣстка, а наша сестра часть древа.» Мужъ-то кинулся въ сенатъ на нее съ прошеніемъ. «Вотъ ей, говоритъ, двѣ вины простили; въ третій она родила часть древа.»—Ну, ее велѣли въ каменный столбъ закласть. Ее въ каменный столбъ и заклали. Оставили окошечко, чтобъ ей подавать по стаканчику водицы да по кусочку сухарика изъ сутокъ въ сутки.
А эти вьюноши приплыли къ мельницѣ по рѣчкѣ. Мельникъ поймалъ ихъ; взялъ ихъ разсмолилъ; они всю комнату ему такъ и осьяѣли;(?) и съ старухой съ своей покоили ихъ. Имъ—что рости было въ три года, а они въ три дня ростутъ. Вотъ этотъ мельникъ съ мельничихой помираетъ. «Ну, говоритъ, вьюноши, вы, говоритъ, живите хорошенько. Эта сестра пусть вамъ вмѣсто матери; вы должны ее слушать, а ты ихъ покой вмѣсто дѣтей.» Вотъ они живутъ послѣ мельника всѣ трое хорошо—ладно; другъ друга почитаютъ.
И услыхали они: есть на морѣ птица Говорокъ. Вотъ встала она (сестра-то), напекла блиновъ и проводила она этихъ братьевъ за птицей Говоркомъ. Они осѣдлали коней и поѣхали; пріѣхали къ лѣсу; стоитъ тамъ избушка, а въ этой избушкѣ живетъ старенькая старушка. Они и спрашиваютъ: «бабушка, какъ намъ проѣхать достать птицу Говорокъ?»—А вы, говоритъ, вьюноши, поѣзжайте къ морю; какъ пріѣдете къ морю, не привязывайте коней къ осиновому колу; а привяжите къ березовому! Они пріѣхали къ морю, не привязали къ березовому то, а привязали къ осиновому, да тамъ и остались и не возвратились.
А эта вьюношь дожидалась, дожидалась ихъ; на третій
ку) родила: по локти ручки в золоте, по колена ножки в серебре, по бокам часты звёзды, во лбу светел месяц, а в затылке красно солнце. Они и третьего вьюноша посадили в тот же ящик, засмолили, да и пустили на речку. Пошли к свекору, сказали: «родила ваша невестка, а наша сестра часть древа.» Муж-то кинулся в сенат на неё с прошением. «Вот ей, говорит, две вины простили; в третий она родила часть древа.» — Ну, её велели в каменный столб закласть. Её в каменный столб и заклали. Оставили окошечко, чтоб ей подавать по стаканчику водицы да по кусочку сухарика из суток в сутки.
А эти вьюноши приплыли к мельнице по речке. Мельник поймал их; взял их рассмолил; они всю комнату ему так и осьяели;(?) и с старухой с своей покоили их. Им — что расти было в три года, а они в три дня растут. Вот этот мельник с мельничихой помирает. «Ну, говорит, вьюноши, вы, говорит, живите хорошенько. Эта сестра пусть вам вместо матери; вы должны её слушать, а ты их покой вместо детей.» Вот они живут после мельника все трое хорошо — ладно; друг друга почитают.
И услыхали они: есть на море птица Говорок. Вот встала она (сестра-то), напекла блинов и проводила она этих братьев за птицей Говорком. Они оседлали коней и поехали; приехали к лесу; стоит там избушка, а в этой избушке живёт старенькая старушка. Они и спрашивают: «бабушка, как нам проехать достать птицу Говорок?» — А вы, говорит, вьюноши, поезжайте к морю; как приедете к морю, не привязывайте коней к осиновому колу; а привяжите к берёзовому! Они приехали к морю, не привязали к берёзовому то, а привязали к осиновому, да там и остались и не возвратились.
А эта вьюношь дожидалась, дожидалась их; на третий
