встрѣчу. «Постой, медвѣдиха! дай мнѣ молока! А то я тебя убью». Она нацѣдила ему молока двѣ ложки. Онъ взялъ и пошелъ; медвѣдиха дала ему медвѣженочка.
Сестра взглянула въ окну, разбойнику сказываетъ: «пошелъ одинъ, а идетъ самъ-другъ». Приноситъ онъ ей молоко. «Братецъ, принеси волчинаго молока!»—Онъ опять пошелъ. А она медвѣжье молоко вылила. Бѣжитъ Ивану царевичу навстрѣчу волчиха. Нацѣдила она ему молока и дала ему волченочка. «Да на что мнѣ его?»—говоритъ Иванъ царевичъ.—Пригодится, говоритъ.
Сестра опять взглянула въ окно; сказываетъ разбойнику (а разбойникъ сидитъ въ чуланѣ, запертъ): «пошелъ съ однимъ, а идетъ съ двумя. Куда его пошлемъ?»—Пошлемъ къ льву; левъ сердитъ: онъ его съѣстъ.—Вотъ братъ пришелъ. «Братецъ мой родимый, поди сходи: львинова молочка принеси!» Вотъ онъ пошелъ; а она волчье молоко вылила. Навстрѣчу Ивану царевичу львиха; она ему нацѣдила пузырекъ и дала ему львеночка.
Она опять взглянула и говоритъ: «пошелъ съ двумя, а идетъ самъ четвертъ». Приходитъ Иванъ царевичъ. Она и говоритъ: «братецъ мой родимый, поди на мельницу сходи, пыльцы принеси!» Вотъ онъ пошелъ, отперъ мельницу; въ мельницѣ сидитъ старикъ старый такой. «Дѣдушка, дай мнѣ пыльцы». Онъ навязалъ пыльцы, далъ ему; а его медвѣженка, волченка и львенка заперъ въ мельницѣ.
Она взглянула. Онъ идетъ одинъ. Разбойникъ и выскочилъ. «Давай его изжаримъ!» Разбойникъ пошелъ топить баню—жарить Ивана царевича. Сталъ баню топить; а Иванъ царевичъ отъ нихъ схоронился (спрятался) на березу; а разбойникъ съ сестрою тащутъ его съ березы, жарить хотятъ. Воронъ кричитъ: «кря, кря, кря! Иванъ царевичъ! не спѣши слѣзать. Охота твоя подрывается». Она его ругаетъ всячески; бросаетъ въ него
встречу. «Постой, медведиха! дай мне молока! А то я тебя убью». Она нацедила ему молока две ложки. Он взял и пошёл; медведиха дала ему медвежоночка.
Сестра взглянула в окну, разбойнику сказывает: «пошёл один, а идёт сам-друг». Приносит он ей молоко. «Братец, принеси волчиного молока!» — Он опять пошёл. А она медвежье молоко вылила. Бежит Ивану царевичу навстречу волчиха. Нацедила она ему молока и дала ему волчоночка. «Да на что мне его?» — говорит Иван царевич. — Пригодится, говорит.
Сестра опять взглянула в окно; сказывает разбойнику (а разбойник сидит в чулане, заперт): «пошёл с одним, а идёт с двумя. Куда его пошлём?» — Пошлём к льву; лев сердит: он его съест. — Вот брат пришёл. «Братец мой родимый, поди сходи: львинова молочка принеси!» Вот он пошёл; а она волчье молоко вылила. Навстречу Ивану царевичу львиха; она ему нацедила пузырёк и дала ему львёночка.
Она опять взглянула и говорит: «пошёл с двумя, а идёт сам четвёрт». Приходит Иван царевич. Она и говорит: «братец мой родимый, поди на мельницу сходи, пыльцы принеси!» Вот он пошёл, отпёр мельницу; в мельнице сидит старик старый такой. «Дедушка, дай мне пыльцы». Он навязал пыльцы, дал ему; а его медвежонка, волчонка и львёнка запер в мельнице.
Она взглянула. Он идёт один. Разбойник и выскочил. «Давай его изжарим!» Разбойник пошёл топить баню — жарить Ивана царевича. Стал баню топить; а Иван царевич от них схоронился (спрятался) на берёзу; а разбойник с сестрою тащут его с берёзы, жарить хотят. Ворон кричит: «кря, кря, кря! Иван царевич! не спеши слезать. Охота твоя подрывается». Она его ругает всячески; бросает в него
