всѣ дивятса. Сдѣлали обѣдъ. А царевна надѣла трауръ; вышла въ немъ и обливается слезами. «Это дуракъ, говоритъ, а не мой женихъ.» А пастухъ пристаетъ къ царю: «Батюшка! свадьбу поскорѣе бы!» Сдѣлали дѣвишникъ. Онъ сядетъ къ ней, а она отъ него подальше, да подальше; воетъ, да отталкиваетъ его. Вдругъ приходитъ музыкантъ и проситъ позволенья ему три раза сыграть на скрипкѣ. Позволили. Вотъ какъ онъ сыгралъ въ первый разъ, такъ всѣ и захохотали. Сыгралъ въ другой разъ, всѣ заплакали. Сыгралъ въ третій, всѣ заснули, кромѣ царевны. Вотъ онъ подошелъ къ ней и говоритъ: «такъ и такъ все было.» Тутъ они переговорили, какъ дѣлать. Потомъ онъ снова взыгралъ—всѣ проснулись и забыли, что спали. Пастухъ видитъ: царевна повеселѣла. Самъ пьянъ, а идетъ, цѣлуетъ у нея руку. Царевна и говоритъ: «я хочу музыкантамъ по рюмкѣ водки подать!» Пошла, взяла водки и подаетъ по-очередно. Всѣ ее поздравляютъ. А дуракъ возлѣ нея. Подноситъ она и тому музыканту, который сыгралъ три раза. Онъ и говоритъ: «Поздравляю васъ! Дай Богъ намъ счастливо кончить свадьбу!» Дуракъ и кричитъ: «что такое?» А царевна и говоритъ отцу: «позвольте мнѣ сходить въ кабинетъ, я докажу жениха!» Пришла изъ кабинета и вынесла платокъ. «Папенька, спросите его, какъ онъ досталъ мечъ-самосѣкъ!» А дуракъ и говоритъ: «да ужь я всяко, и на боту-то, и на лодкѣ плылъ… Всяко!…» А генералы и признаютъ музыканта; онъ вдругъ и обратился соколомъ. А пастухъ кричитъ: «мало чего?! Онъ колдунъ, дьявольщину знаетъ!» А царевна взяла сокола на руки и говоритъ: «видите, господа генералы, у сокола нѣтъ пёрушка! Вотъ оно!» и вынула пёрушко изъ платка; приложила: оно такъ и стало какъ слѣдуетъ. Тутъ онъ перекинулся орломъ, и опять царевна приложила перо. Онъ обернулся львомъ. А пастухъ испугался, палъ на спину, кричитъ: «стрѣляйте его: онъ всѣхъ поѣстъ.» А царев-
все дивятса. Сделали обед. А царевна надела траур; вышла в нём и обливается слезами. «Это дурак, говорит, а не мой жених.» А пастух пристаёт к царю: «Батюшка! свадьбу поскорее бы!» Сделали девишник. Он сядет к ней, а она от него подальше, да подальше; воет, да отталкивает его. Вдруг приходит музыкант и просит позволенья ему три раза сыграть на скрипке. Позволили. Вот как он сыграл в первый раз, так все и захохотали. Сыграл в другой раз, все заплакали. Сыграл в третий, все заснули, кроме царевны. Вот он подошёл к ней и говорит: «так и так всё было.» Тут они переговорили, как делать. Потом он снова взыграл — все проснулись и забыли, что спали. Пастух видит: царевна повеселела. Сам пьян, а идёт, целует у неё руку. Царевна и говорит: «я хочу музыкантам по рюмке водки подать!» Пошла, взяла водки и подаёт по-очерёдно. Все её поздравляют. А дурак возле неё. Подносит она и тому музыканту, который сыграл три раза. Он и говорит: «Поздравляю вас! Дай Бог нам счастливо кончить свадьбу!» Дурак и кричит: «что такое?» А царевна и говорит отцу: «позвольте мне сходить в кабинет, я докажу жениха!» Пришла из кабинета и вынесла платок. «Папенька, спросите его, как он достал меч-самосек!» А дурак и говорит: «да уж я всяко, и на боту-то, и на лодке плыл… Всяко!…» А генералы и признают музыканта; он вдруг и обратился соколом. А пастух кричит: «мало чего?! Он колдун, дьявольщину знает!» А царевна взяла сокола на руки и говорит: «видите, господа генералы, у сокола нет пёрушка! Вот оно!» и вынула пёрушко из платка; приложила: оно так и стало как следует. Тут он перекинулся орлом, и опять царевна приложила перо. Он обернулся львом. А пастух испугался, пал на спину, кричит: «стреляйте его: он всех поест.» А царев-
