дникъ: въ пѣшки играютъ, книгу читаютъ, въ гусли-самогуды играютъ. А мать видитъ, что въ его лавкѣ много народу и говоритъ: «слава тебѣ, Господи! Онъ хорошо торгуетъ: лавка полна народу!» Только много купцовъ приходятъ къ ней в говорятъ: «вашъ-де сынъ развращаетъ всѣхъ: наши дѣти и прикащики къ нему сбѣгаются, а изъ ихъ-то лавокъ все крадутъ!»—Мать сама пошла посмотрѣть; увидала, разсердилась. «Не надо, говоритъ, мнѣ сына! Бросьте его въ воду!»
Пришла полночь. Приводятъ работники его къ морю, хотятъ бросить въ воду. Онъ имъ и говоритъ: «отпустите меня. Я, говоритъ, не покажусь матери, а уѣду за море!»—Работники подумали, подумали. «Дай, говорятъ, отпустимъ!» И отпустили его, а сами пошли домой. А онъ рано ли, поздно ли увидѣлъ: плывутъ корабли. Вотъ онъ и просится, чтобы его взяли на корабль. «Я, говоритъ, съ разбитаго корабля. Возьмите меня!» Взяли его на корабль; только онъ на кораблѣ всѣхъ въ карты обыгралъ. Корабельщики взяли лодку, посадили его въ нее и пустили, куда глаза гладятъ. И прибылъ онъ къ берегу. Вышелъ на̀-берегъ. А одёжа на немъ была немудрая. На̀-полѣ онъ увидалъ домъ не великій и не малый. Только подходитъ онъ ближе, видитъ: домъ загорѣлся. А недалеко была вода. Онъ взялъ, скинулъ съ себя зипунъ, помочилъ его въ водѣ и потушилъ пожаръ. Вошелъ въ домъ.
Видитъ: накрытъ столъ на три прибора. Онъ поѣлъ, спрятался и сталъ дожидаться: кто прійдетъ? Видитъ: прилетѣлъ соколъ, обѣжалъ три раза кругомъ стула, ударился о̀-полъ и сдѣлался человѣкомъ. Потомъ прилетѣлъ орелъ, облетѣлъ три раза кругомъ стула, ударился о̀-полъ и сдѣлался человѣкомъ. Потомъ пришелъ царь-левъ, обѣжалъ три раза кругомъ стула, ударился о̀-полъ и сдѣлался человѣкомъ.—«Что, братцы, вы видѣли, что было?»—говоритъ царь-левъ.—А что?—«Вы летаете, да ничего не знаете. Да, вѣдь, нашъ домъ горѣлъ. А
дник: в пешки играют, книгу читают, в гусли-самогуды играют. А мать видит, что в его лавке много народу и говорит: «слава тебе, Господи! Он хорошо торгует: лавка полна народу!» Только много купцов приходят к ней в говорят: «ваш-де сын развращает всех: наши дети и приказчики к нему сбегаются, а из их-то лавок всё крадут!» — Мать сама пошла посмотреть; увидала, рассердилась. «Не надо, говорит, мне сына! Бросьте его в воду!»
Пришла полночь. Приводят работники его к морю, хотят бросить в воду. Он им и говорит: «отпустите меня. Я, говорит, не покажусь матери, а уеду за море!» — Работники подумали, подумали. «Дай, говорят, отпустим!» И отпустили его, а сами пошли домой. А он рано ли, поздно ли увидел: плывут корабли. Вот он и просится, чтобы его взяли на корабль. «Я, говорит, с разбитого корабля. Возьмите меня!» Взяли его на корабль; только он на корабле всех в карты обыграл. Корабельщики взяли лодку, посадили его в неё и пустили, куда глаза гладят. И прибыл он к берегу. Вышел на́-берег. А одёжа на нём была немудрая. На́-поле он увидал дом не великий и не малый. Только подходит он ближе, видит: дом загорелся. А недалеко была вода. Он взял, скинул с себя зипун, помочил его в воде и потушил пожар. Вошёл в дом.
Видит: накрыт стол на три прибора. Он поел, спрятался и стал дожидаться: кто придёт? Видит: прилетел сокол, обежал три раза кругом стула, ударился о́-пол и сделался человеком. Потом прилетел орёл, облетел три раза кругом стула, ударился о́-пол и сделался человеком. Потом пришёл царь-лев, обежал три раза кругом стула, ударился о́-пол и сделался человеком. — «Что, братцы, вы видели, что было?» — говорит царь-лев. — А что? — «Вы летаете, да ничего не знаете. Да, ведь, наш дом горел. А
