нинъ, какъ не человѣкъ, возвращенный своей природѣ, и какъ бы рожденіемъ возстановленный тамъ, откуда исторгнулъ его врагъ?» Въ томъ же смыслѣ можетъ быть понято и то, что пишетъ Сенека: «Это мудрость—обратиться къ природѣ, и возстановить себя тамъ, откуда всеобщее заблужденіе (то-есть, паденіе рода человѣческаго, въ лицѣ первыхъ людей) изгнало насъ». Также и это: «Человѣкъ не добръ, но онъ образуется въ добраго, чтобы, помня свое происхожденіе, старался уподобиться Богу. Никто не осмѣливается подняться порочнымъ на ту высоту, съ которой спустился (Epistol. 93).
2. Подъ голосомъ природы мы разумѣемо всеобщее Божіе провидѣніе, или непрерывное вліяніе (influxus) божественной благости, производящей все во всѣхъ,—именно, въ каждомъ созданіи то, къ чему оно назначено. Ибо божественной мудрости свойственно ничего не творить напрасно, т. е., безъ опредѣленнаго назначенія, или безъ средствъ, соотвѣтствующихъ предположенной цѣли. Слѣдовательно то, что есть, существуетъ для чего-нибудь; а чтобъ сущее могло достигнуть своей цѣли, оно снабжено извѣстными, необходимыми органами, вспомогательными средствами, и даже нѣкоторымъ стремленіемъ; дабы ничто насильственно и противъ воли не было направляемо къ своей цѣли; но стремилось къ ней скоро и съ удовольствіемъ, слѣдуя инстинкту самой природы, такъ что если задержать это стремленіе, то явится страданіе и даже смерть живаго существа. Итакъ, достовѣрно, что человѣкъ рожденъ и созданъ способнымъ для пониманія вещей, для нравственной гармоніи, ради всеобъемлющей любви Божіей (что онъ къ этому назначенъ, это мы уже видѣли), столь же несомнѣнно и то, что въ немъ лежатъ корни этихъ стремленій, подобно тому, какъ всякое дерево имѣетъ свои развѣтвленные корни.
3. Но для того, чтобы всѣмъ стало еще яснѣе значеніе словъ Премудраго: мудрость положила вѣчныя основы въ человѣкѣ,—мы разсмотримъ, какія основы мудрости, добродѣтели и религіи вложены въ насъ, дабы познать, какой удивительный органъ мудрости—человѣкъ.
4. (1) Что каждый человѣкъ родится способнымъ къ достиженію познанія вещей, это ясно, во-первыхъ изъ того, что онъ есть образъ Божій. Если изображеніе сдѣлано тщательно, то оно необходимо воспроизводитъ черты первообраза, или
