18) (2). Говорятъ далѣе: «Если богословіе въ языческихъ книгахъ излагается и невѣрно, то все же онѣ сообщаютъ философію, которую нельзя черпать изъ Священнаго Писанія, даннаго для цѣли спасенія нашего». Я возражаю: Источникъ премудрости—слово Божіе въ вышнихъ (Сир. I, 5), истинная философія есть ни что иное, какъ истинное познаніе Бога и Его дѣлъ, которое ни откуда не можетъ быть преподаваемо болѣе истинно, какъ изъ устъ Бога. Поэтому говоритъ Августинъ, возвѣщая хвалу Священному Писанію: «Здѣсь есть философія, такъ какъ происхожденіе всѣхъ существъ природы лежитъ въ Богѣ-Творцѣ. Здѣсь есть иѳика, ибо честная и почтенная жизнь образуется не иначе, какъ подъ условіемъ дѣйствительной любви къ тому, что должно быть любимо, и такъ, какъ оно должно быть любимо,—именно къ Богу и ближнему. Здѣсь есть логика; ибо истина, свѣтъ разумной души, есть только Богъ. Здѣсь есть также и заслуживающее похвалы государственное благо, ибо государство только тогда будетъ наилучше сохраняться на основаніи и на краеугольномъ камнѣ вѣры, твердаго единодушія, когда будетъ поддерживаться всеобщее благо; высочайшее же и истиннѣйшее благо есть Богъ. Въ послѣднее время, нѣкоторые также объясняли, что основаніе всѣхъ философскихъ наукъ и познаній заключается въ Писаніи вѣрнѣе, чѣмъ гдѣ-либо, такъ что вызываетъ удивленіе учительская сила Духа, который, стремясь преподать невидимое и вѣчное, въ тоже время повсюду раскрываетъ тайны естественнаго и искуственнаго, даетъ законы для всякаго мудраго мышленія и дѣйствія. Ни тѣни изъ всего этого нечего искать у языческихъ философовъ. Одинъ изъ богослововъ совершенно вѣрно пишетъ, что прекрасная мудрость Соломона была въ немъ потому, что онъ ввелъ законъ божій въ дома, школы и синагоги, и если мы будемъ запечатлѣвать въ юношествѣ, вмѣсто языческихъ твореній, законъ Божій и изъ него заимствовать правила для каждаго рода жизни,—что можетъ помѣшать намъ надѣяться на возвращеніе къ намъ соломоновой, т. е. истинной и небесной мудрости? Итакъ, употребимъ трудъ, чтобъ и въ домахъ было у насъ то, что можетъ содѣлать насъ мудрыми, а также и въ той внѣшней, такъ-называемой, общественной жизни,—именно мудрость, которую мы называемъ философіею. Ибо, допустивъ, что были такія несчастныя времена, когда дѣти
