ко тѣмъ, что, перелистывая и перевертывая своихъ писателей, выдергивали изъ нихъ мнѣнія и набирала массу оборотовъ, фразъ, взглядовъ, составляя такимъ образомъ «науку», какъ халатъ изъ лоскутьевъ. Къ нимъ-то обращается Горацій, гововоря: «О , подражатели, рабочій скотъ!» (O, imitatores servum pecus!»).—Подлинно скотъ, привыкшій носить только чужія тяжести.
24) Но что пользы въ томъ, спрашиваю я, если въ сужденіяхъ объ извѣстныхъ вещахъ руководствоваться только мнѣніями различныхъ людей, тогда какъ требуется истинное, точное познаніе вещей? Развѣ намъ въ жизни болѣе нечего дѣлать, какъ плестись за другими, по ихъ перекрестнымъ и поперечнымъ дорогамъ, и подмѣчать, кто уклоняется съ пути, кто шатается или падаетъ на землю? О, люди! обратимся къ цѣли и покинемъ путь заблужденій! Если мы будемъ держаться цѣли крѣпко и достаточно вѣрно, то зачѣмъ намъ не стремиться къ ней прямымъ путемъ, зачѣмъ охотнѣе употреблять чужіе глаза, чѣмъ свои собственные?
25) А что дѣйствительно школы это дѣлаютъ, что онѣ учатъ видѣть чужими глазами, постигать предметы чужимъ разсудкомъ,—то это доказываетъ общій способъ обученія, по всѣмъ отраслямъ занятій, научающій не открывать самостоятельно «источники» знаній и выводить изъ нихъ различные «ручейки»; но показывающій готовые, проведенные изъ писателей «ручейки» и требующій восхожденія по нимъ до «источника». Ибо никакіе лексиконы (по крайней мѣрѣ, на сколько они мнѣ извѣстны, исключая развѣ лексиконъ Кнапія, хотя и этотъ трудъ оставляетъ еще многаго желать, какъ это будетъ показано ниже) не научаютъ говорить, но только понимать рѣчь; грамматики не учатъ создавать языкъ, но только разлагать его; и никакая фразеологія не даетъ способа искусственно составлять рѣчь и вводить въ нее различныя видоизмѣненія: она предлагаетъ только смѣшанную массу изрѣченій. Почти никто доселѣ не учитъ физикѣ нагляднымъ путемъ, посредствомъ наблюденія и опыта, но всѣ преподаютъ ее по тексту Аристотеля и другихъ. Нравы никто не образуетъ путемъ внутренняго преобразованія чувствъ; но назидаютъ чисто внѣшними объясненіями и раздѣленіями добродѣтелей, чѣмъ затемняютъ дѣло. Это
