о т г я д
ъ
XIV.
—
С Т Р А У С О В Ы Й .
759
моему мнѣнію, страусъ принадлежитъ къ самымъ глупымъ и тупоумнтлмт. птицаыъ, какія только суіцествуютъ на этомъ свѣтѣ. Трусость его не подлежигь никакому сомнѣнію: онъ поспѣшно удираетъ отъ всякаго непривычнаго явленія, но врядъ-ли способенъ оцѣнивать опасность пи ея настоящему значенію, иотому-что приходить въ тревогу даже ири видѣ совершенно беивредныхъ для него животныхъ. Что онъ живетъ иногда среди стада умныхъ зебровъ и, иовидимому, пользуется ихъ осторожностью, 8Т0 еще не доказываетъ его умъ, потому-что не онъ присоединяется къ зебрамъ, а, обратно, зебры къ нему, извлекая возможную пользу изъ этой птицы, самой природой призванной на сторожевую должность вслѣдствіе своего большого роста. Поведеніе илѣнныхъ страусовъ также даегі> возможность судить объ и х ъ ограниченномъ умѣ. Положимъ, что они привыкаютъ къ своему воспитателю и еще больше къ извѣстной мѣстности, но не обучаются рѣшительно ничему и слѣпо слѣдуютъ всякому минутному возбужденію своего слабаго мозга. Заслуженное наказаніе ііугаетъ ихъ только па одну минуту, но не исправляетъ: черезъ нѣсколько минутъ они снова готовы повторить то же самое, за что толькочто были наказаны. К ъ другимъ животнымъ они относятся обыкновенно равнодушно; но въ пору разможенія или вообще въ раздраженномъ состояніи они стараются сорвать свою злость на комъ-попало и ужаснѣйшимъ образомъ обижаюп. свою жертву безъ всякой причины и повода. Одинъ ручной страусъ—самецъ, жившій у насъ и не успѣншій еще привыкнуть къ самкѣ, опасно ранилъ ее своими острыми когтями. Онъ билъ ногою постоянно вперед!, и притомъ съ такою силою и увѣренностью, что каждый разъ наносилъ страшную рану бѣдноіі самкѣ. І І а с ъ онъ боялся не больше, чѣмъ животныхъ, и когда находился въ раздраженіи, тп намъ нечего было и думать показываться на обитаемомъ имъ дворѣ безъ здороваго кнута в ъ рукахъ. Н а м ъ никогда не случалось замѣтить, чтобы онъ отличалъ насъ отъ чужихъ, хотя я вовсе не хочу этимъ сказать, чтобы онъ былъ неспособенъ мало-по-малу привыкнуть къ извѣстной личности. Я охотно соглашаюсь съ Гейглиномъ, который говорить, что нее его существо носить на себѣ отпечатокъ какой-то суетливости, хотя по временамъ онъ способенъ по-долгу стоять на одномъ мѣстѣ и в ъ раздумьи мечтательно смотрѣть вдаль. Насколько простираются мои наблюденія надъ плѣнными страусами, я долженъ, впрочемъ, рѣшительно не согласиться с ь мнѣніемі. Гейглина, который утверждаетъ, что у страуса нравъ добродуіпньтй. Главную, хотя вовсе нѳ исключительную пищу страуса составляютъ растительный вещества. П а свободѣ онъ пасется подобно индюку, такъ какъ онъ щиплетъ траву и зелень и подбираетъ съ земли зерна, насѣкомыхъ и иаленькихъ позвоночныхъ; въ неволѣ онъ проглатываетъ рѣшительно все, что можстъ подхватить. Онъ обладаетъ, повидимому, неудержимою потребностью охватывать все, что не пришито или не прибито гвоздемъ, по возможности забирать это и отправлять къ себѣ въ желудокъ. Брошенный ему кирпичъ, цвѣтные черепки, камень или другіе несъѣдобные предметы тотчасъ-же привлекаютъ его нниманіе и проглатываются такъ-же исправно, какъ будто это были куски хлѣба. Что страусы способны довести себя до смерти, поѣдая негашенную известь, это вполнѣ согласуется съ моими личными наблюденіями. Когда я въ Хартумѣ что-нибудь терялъ, что было не слишкомь объемисто для страусоваго горла и не слишкомъ слабо дліг его крѣпкаго желудка, то прежде всего мы искали потерянное въ страусовом'ь пометѣ и очень часто не безъ успі.ха. Т а к ъ напримѣръ, довольно объемистая связка моихъ ключей совершала, если я не ошибаюсь, нѣсколько разъ такую ѳкскурсію ві. желудокъ страуса. Бертонъ, при всісрытіи одного страуса, нашел'ь въ желудкѣ
