ОТРЯДЪ
X. —
БОЕВЫЯ
ПТ1ГЦЫ.
475
Такъ к а к ъ в ъ своей тюрьиѣ ягнятяикъ чувствовалъ себя весьма одинокииъ, то появленіе воспитателя каждый разъ радовало его. Привѣтъ спой онъ выражалъ обыкновенно тихимъ свистомъ. Когда хозяинъ стоялъ на полу, ягнятникъ слеталъ на свою жердь, чтобы быть съ нимъ на одной высотѣ, клювомъ игралъ его часовой цѣпочкой, трогалъ то тамъ, то сямъ, увивался вокругъ своего друга и старался всѣми силами выказать хорошее расположеніе духа. Съ веселымъ хихиканьемъ вытаскивалъ онъ крѣпко стиснутую въ рукѣ солому; съ удовольствіемъ разрывалъ или разсучивалъ соломенныя веревки и тотчасъ слеталъ къ Гиртаннеру, какъ только замѣчалъ намѣреніе его расправить ихъ между пальцами. ІІѳуклюжій съ виду клювъ свой онъ умѣлъ употреблять для самыхъ тонкихъ работъ: ловко, напримѣръ, подбиралъ имъ съ полу осколки кости, величиной съ горошину или мелкіе кусочки костяного мозга, причемъ клалъ клювъ совсѣмъ плоско на землю, придерживалъ кусочки кончиками верхней и нижней челюсти п затѣмъ отправлялъ ихъ къ себѣ въ горло. Толстую обивку своего я щ и к а онъ рвалъ по всѣмъ направленіямъ, вытаскивалъ изъ нея солому и по долгу игралъ съ ней. Собакъ онъ такъ же мало боялся, какъ и онѣ его; если же онѣ подходили ближе, чѣмъ онъ того желалъ, онъ замахивался на нихъ крыльями или, оставаясь самъ неподвижнымъ, грозилъ имъ издали клювомъ. Относительно же кошекъ онъ велъ себя такъ, какъ уже намъ раньше передавалъ Штейтлинъ. Гиртаннеру очень хотѣлось провѣрить это. «Однажды», говорить онъ, «въ его помѣщеніе забѣжалъ странствующій коті>. Я быстро заперъ ихъ вмѣстѣ, не показываясь самъ. Едва только кошка замѣтила своего врага, который, впрочемъ, былъ отдѣленъ отъ нея рѣшеткой, какъ вся ея фигура прониклась выраженіемъ смертельнаго страха, не виданнаго мною еще ни у одной кошки; громко воя, начала она красться по комнатѣ, почти опѣпенѣвъ отъ страха и ужаса, и вдругъ, съ отчаянной рѣшимостью, выпрыгнувъ в ъ расположенное наверху открытое окно, исчезла, не оглядываясь, изъ комнаты». Когда нога нашего ягнятника перестада болѣть, онъ для сидѣнія сталъ предпочитать камни—своей подушкѣ. Часто сидѣлъ онъ по долгу, на половину или совсѣмъ наклонившисъ, въ очень неудобномъ, повидимому, подоженіи, со втянутой и откинутой назадъ или еще чапі;е вытянутой впередъ головоіі, которая тогда съ туловип;емъ и хпостомъ составляла одну прямую линію. Т а к ъ какъ его хозяинъ замѣтилъ, что онъ охотно дожитой въ солому, то принесъ ему наполненный соломой яіцикъ. Едва ягнятникъ замѣтилъ ящикъ, какъ у ж е бросился к ъ нему и съ удобствомъ въ немъ устроился. Съ тѣхъ поръ каждую ночь онъ спалъ въ ящикѣ, причемъ совсѣмъ погружался въ солому грудью и ногами, клалъ голову на край ящика и свободно выставлялъ изъ него хвостъ. Когда хозяинъ хотѣлъ перевести его въ другое помѣщеніе, онъ бѣжалъза нимъ слѣдомъ; если его хозяинъ звалъ его назадъ, онъ сейчасъ же шелъ обратно поспѣшными шагами, весело посвистывая. Но такимъ довѣрчивымъ выказывался онъ только въ томъ случаѣ, когда съ его другомъ никого не было посторонняго. Воды пилъ онъ очень много и пробовалъ даже купаться, но всегда разливалъ болыпую часть воды, не достигнувъ цѣли, потому что хотѣлъ весь погрузиться въ узкій сосудъ. Гиртаннеръ отъ времени до времени обливалъ его изъ лейки, что ему, видимо, было очень пріятно; иотомъ онъ широко распускалъ крылья, сушилъ ихъ на солнцѣ, чистилъ и приводилъ въ порядокъ перья и, наконецъ, покрыналъ ихъ жиромъ. Главную его т м ц у составляло сырое бычачье мясо. Полъ фунта насыщали его на цѣлый день. Кромѣ того онъ получалъ иногда кроликовъ, коіпеісъ, морски.хъ свинокъ и т. л. До птицъ
