нимъ справиться. Мы отнесли его, какъ можно скорѣе, въ его клѣтку, которая между тѣмъ была починена, и стали стеречь его тщательнѣе.
Никогда не видывалъ я такого дикаго животнаго, какъ эта обезьяна. Она бросалась на каждаго, кто подходилъ къ ней близко, грызла бамбуковые прутья своей клѣтки, озиралась кругомъ своими злыми глазами и, при каждомъ удобномъ случаѣ, выказывала намъ свой злобный нравъ».
Въ своемъ разсказѣ Дю-Шаллью сообщаетъ далѣе, что ни голодъ, ни «умѣренная пища» не могли укротить Джоэ. Черезъ нѣсколько времени онъ опять вырвался на свободу, былъ съ трудомъ пойманъ и, несмотря на сопротивленіе, посаженъ на цѣпь, а десять дней спустя внезапно умеръ, начавъ уже подъ конецъ узнавать своего хозяина. По словамъ Дю-Шаллью, ему удалось впослѣдствіи добыть маленькаго гориллу-самку, который съ необыкновенной нѣжностью повисъ на трупѣ матери, и своею печалью смутилъ всю деревню. Маленькій звѣрекъ еще только питаться молокомъ, за недостаткомъ котораго умеръ уже на третій день послѣ поимки. Дю-Шаллью, въ своихъ разсказахъ, повидимому, заимствовалъ не мало изъ вышеприведенныхъ описаній Форда.
Изо всѣхъ свѣдѣнiй, доставленныхъ прежними путешественниками, больше всего, повидимому, можно положиться на свѣдѣнія, добытыя В. Ридомъ. «Путешествуя въ странѣ гориллъ», говоритъ онъ, «я освѣдомлялся въ каждомъ селеніи, гдѣ останавливался на ночлегъ, о томъ, не окажется-ли тамъ негра, которому удалось убить гориллу. Если на мое счастье таковый находился, его приводили ко мнѣ и я, черезъ переводчика, разспрашивалъ его о нравахъ и привычкахъ этихъ обезьянъ. Подобному плану слѣдовалъ я, находясь среди Белинговъ на рѣкѣ Муни, среди Шикеновъ на рѣкѣ Габунѣ и среди Коммовъ на Фернандовацѣ. Тѣ же вопросы предлагалъ я и невольникамъ, уроженцамъ Центральной Африки, которые находились при своихъ хозяевахъ въ качествѣ охотниковъ. Сравнивъ всѣ полученныя свѣдѣнія, я удержалъ лишь то, что подтверждалось одинаковыми показаніями охотниковъ этихъ трехъ различныхъ странъ Центральной Африки. Въ то время какъ шимпанзе живетъ по сосѣдству небольшихъ степей, горилла, повидимому, любитъ полумракъ густыхъ лѣсовъ. Бѣгаетъ онъ на четверинкахъ, и его можно встрѣтить иногда одного, а иногда въ сопровожденіи самки и дѣтѳныша. Онъ срываетъ съ деревьевъ вѣтви и листья, находящiеся надъ землею, на доступной ему высотѣ. Иногда онъ влѣзаетъ на дерево, чтобы полакомиться его плодами. Есть родъ травы — вѣроятно подразумѣваютъ Amomum granum paradisi изъ семейства Scitamineae, растущей на сырой, покрытой кустарникомъ почве, которую онъ любитъ до того, что можно почти навѣрное расчитывать встрѣтить его въ мѣстности, гдѣ попадается это растеніе. По утрамъ и вечерамъ онъ посѣщаетъ плантаціи селеній, поѣдаетъ бананы и сахарный тростникъ и подаетъ свой жалобный крикъ. Ночью онъ выбираетъ дерево для ночлега. Когда самка беременна, самецъ строитъ на высотѣ, большею частью 5—8 метровъ надъ землею, гнѣздо, т. е. простое логовище изъ сухихъ прутьевъ и вѣтвей, которые натаскиваетъ руками. Здѣсь самка производитъ на свѣтъ дѣтеныша, послѣ чего покидаетъ гнѣздо. Во время течки самцы ведутъ борьбу за обладаніе самками. Свидѣтель заслуживающiй довѣрія, видѣлъ двухъ изъ нихъ въ бою; одинъ былъ гораздо больше другого и меньшій былъ убитъ. Изъ этого; мнѣ кажется, слѣдуетъ заключить, что гориллы, подобно другимъ звѣрямъ, ведущимъ борьбу за обладанiе самками, живутъ въ многобрачіи. Обыкновенный крикъ гориллы жалобенъ: приведенный въ ярость, онъ, напротивъ, издаетъ рѣзкій, хриплый лай, похожiй на ревъ тигра.
