строятъ себѣ подъ землею глубоко лежащія, толсто и мягко выстланныя и потому теплыя жилища, которыя они обильно снабжаютъ также и пищей; однако, природа все же беретъ на себя главную заботу объ ихъ сохраненіи, и собранные запасы служатъ лишь для защиты ихъ отъ голодной смерти въ то время, когда онѣ дѣйствительно нуждаются еще въ пищѣ. Эти млекопитающія, которыя являются настоящими дѣтьми природы, охраняющей ихъ, въ теченіе долгаго времени вовсе не нуждаются въ пищѣ извнѣ, а медленно издерживаютъ, впадая въ сонъ, сходный со смертью, накопленный ими жиръ: они погружаются въ зимнюю спячку.
Когда осень почти оканчивается и наступаетъ зима, животныя, впадающія въ спячку, удаляются въ свои искусственныя, очень теплыя убѣжища, свертываются и скоро впадаютъ въ похожее на сонъ оцѣпенѣніе. Біеніе ихъ сердца становится медленнѣе и дыханіе ихъ соотвѣтственно этому необыкновенно ослабляется или прерывается; теплота тѣла уменьшается; члены становятся негибкими и холодными; желудокъ и кишечникъ совершенно опоражниваются и сжимаются. Тѣло получаетъ черезъ это безчувственность, которая въ другихъ случаяхъ не встрѣчается. Для примѣра я упомяну, что сердце сурка, обезглавленнаго во время зимняго сна, билось еще три часа послѣ того, какъ животное было умерщвлено, сначала 16-17 разъ въ минуту, потомъ все медленнѣе, и что отрѣзанная голова обнаруживала еще слѣды раздраженія черезъ полчаса. Зимняя спячка есть кажущаяся смерть; жизнь животнаго проявляется лишь слабыми признаками. Но спасеніе животнаго отъ смерти и возможно лишь при этомъ условіи. Если бы сердце и легкія работали, какъ у живого животнаго, то накопленный лѣтомъ жиръ, котораго должно хватить нѣсколько мѣсяцевъ, скоро былъ бы истраченъ; но незначительная дыхательная дѣятельность замедляетъ процессъ горѣнія внутри тѣла, что весьма благопріятно для поддержанія жизни. Я сообщилъ уже, что животное, впадающее въ зимнюю спячку, дышетъ въ теченіе своей мнимой смерти приблизительно въ девяносто разъ меньше, чѣмъ во время бодрствованія, и прибавлю, что соотвѣтственно этому понижается и температура тѣла. Измѣреніе, произведенное на находящемся въ спячкѣ суркѣ, дало лишь немного болѣе 8°,75 теплоты по Цельсію, между тѣмъ, как при нормальныхъ условіяхъ температура крови у всѣхъ млекопитающихъ достигаетъ отъ 35° до 37°,5. Если спящее животное подвергать охлажденію, то оно погибаетъ отъ холода, если я не ошибаюсь, уже при температурѣ нѣсколько низшей, чѣмъ температура его крови во время спячки, и точно такъ же внезапное согрѣваніе спящаго влечетъ за собою смерть; но если животное постепенно доводить до болѣе и болѣе высокой температуры, то оно постепенно пробуждается и температура его крови, мало по малу, достигаетъ обыкновенной высоты. Впрочемъ, одно изъ животныхъ, впадающихъ въ спячку, не выноситъ и такого постепеннаго пробужденія нѣсколько разъ подрядъ: каждая перемѣна во время его полуживого состоянія вредна ему. Этимъ объясняется, конечно, и то, что для своего зимняго пребыванія оно всегда избираетъ, по возможности, глубокія норы и, тщательно затыкая ихъ, старается всячески защитить себя отъ внѣшняго воздуха и перемѣнъ его температуры. Въ высшей степени замѣчательно, что сони, привезенныя къ намъ изъ жаркихъ странъ, точно такъ же впадаютъ зимою въ свой мертвый сонъ, между тѣмъ, какъ на своей родинѣ онѣ дѣлаютъ это именно во время наибольшей жары. Но и изъ этого мы видимъ снова, что время засухи въ жаркихъ странахъ можно сравнить лишь съ нашей зимой, а ни въ какомъ случаѣ не съ нашимъ лѣтомъ. Съ приближеніемъ весны животное, бывшее въ спячкѣ, просыпается и поддерживаетъ свою жизнь сначала тѣми запасами, которые оно собрало въ предшествующее лѣто. Въ началѣ и послѣ своего пробужденія отъ спячки оно спитъ еще часто и
