въ точномъ соотвѣтствіи съ большей или меньшей яркостью свѣта. Наша домашняя кошка ясно показываетъ, какъ дѣйствуетъ свѣтъ на ея глазъ; онъ днемъ такъ закрывается, что зрачекъ превращается въ тонкую линію, между тѣмъ какъ по мѣрѣ наступленія темноты онъ расширяется. Кошка подтверждаетъ такимъ образомъ и по отношенію къ зрѣнію высказанное выше относительно другихъ чувствъ замѣчаніе, именно, что только органъ, не особенно хорошо развитый, можетъ выносить болѣе сильныя раздраженія. Можно считать правиломъ, что всѣ млекопитающія съ круглымъ зрачкомъ — дневныя животныя, или обладаютъ днемъ и ночью приблизительно одинаково острымъ зрѣніемъ, между тѣмъ какъ животныя, зрачекъ которыхъ щелеобразенъ, могутъ проявлять полную остроту зрѣнія лишь съ наступленіемъ сумерекъ.
Замѣчательнымъ кажется встрѣчающееся иногда у млекопитающихъ недоразвитie глазъ, которое можетъ обусловливать полную слѣпоту, какъ у слѣпыша. За этимъ исключеніемъ глаза существуютъ, насколько извѣстно до сихъ поръ, у всѣхъ млекопитающихъ: нашъ кротъ, котораго довольно часто смѣшивали съ его слѣпымъ собратомъ, обладаетъ ужѳ глазами, довольво способными къ зрѣнію, и потому нѣмецкій поэтъ Рюккертъ совершенно правъ, когда говоритъ: «Кротъ не слѣпъ; природа дала ему только маленькій глазъ, въ какомъ онъ нуждается; съ помошью его онъ видитъ, на сколько это ему нужно, въ построенномъ имъ подземномъ дворцѣ, и пыль будетъ тѣмъ менѣе попадать ему въ глаза, когда онъ возводитъ, копаясь, свои галлереи со сводами. Дождеваго червя, котораго онъ отыскиваетъ другими чувствами, ему не надо слишкомъ высматривать: его бѣгъ не быстръ. И когда въ теплую ночь онъ выйдетъ изъ-подъ земли, то и его зрачекъ будетъ видѣть небо и, не зная этого самъ, онъ уноситъ съ собою подъ землю лучъ свѣта и снова роется во мракѣ».
Глазъ млекопитаюіщихъ мы должны сверхъ того разсматривать еще съ одной точки зрѣнія: какъ органъ, указывающій на душевное состояніе животнаго. У низшихъ классовъ онъ не обладаетъ еще выраженіемъ, не можетъ являться зеркаломъ души. Мы находимъ, правда, коварными глаза змѣи, злобными — глаза крокодила, у нѣкоторыхъ птицъ считаемъ глаза кроткими, у другихъ же строгими, серьезными, мужественными; но только, за немногими исключеніями, мы влагаемъ въ эти выраженія собственныя наши впечатлѣнія. Лишь изъ живого глаза сокола или орла говоритъ намъ ихъ внутренній міръ. У млекопитающихъ же глаза всегда имѣютъ особое выраженіе. Здѣсь мы дѣйствительно можемъ говорить о выраженіи лица, а въ немъ глаза и принимаютъ самое большое участіе. Поэтому эпитеты: тупой глазъ коровы, прекрасный глазъ жираффы, кроткій глазъ газели, вѣрный глазъ собаки, глупый взоръ овцы, — совершенно вѣрны, такъ какъ у всѣхъ этихъ жвотныхъ глаза дѣйствительно служатъ вѣрнымъ зеркаломъ души. Душевныя состоянія животнаго выражаются глазами, они замѣняютъ собою отсутствующую рѣчь. Боль и удовольствіе, огорченіе и веселье, страхъ и легкомысліе, забота и радостное настроеніе, ненависть и любовь, отвращеніе и доброжелательство находятъ въ глазахъ нѣмаго, но краснорѣчиваго выразителя: душа проявляетъ тутъ себя внѣшнимъ образомъ. Отъ внѣшняго зеркала души перейдемъ теперь къ разсмотрѣнію самихъ душевныхъ явленій у животныхъ.
Намъ очень трудно наблюдать душевныя явленія животныхъ, потому что при этомъ мы невольно приписываемъ имъ свои собственныя душевныя способности.
Млекопитающее обладаетъ памятью, нѣкоторою долею разсудительности и чувствомъ: потому оно имѣетъ часто весьма ясно выраженный, опредѣленный ха-
