Обыденное времяпрепровожденіе и общественная жизнь хульмановъ таковы, какъ и у другихъ обезьянъ этой группы. Въ лѣсу, своемъ настоящемъ мѣстожительствѣ, они составляють многочисленныя стада подъ предводительствомъ самца, одержавшаго верхъ въ упорныхъ бояхъ съ соперниками. Они странствуютъ по лѣсу и сосѣднимъ полямъ и садамъ, грабя и истребляя больше, чѣмъ съѣдаютъ, служа бичемъ для тѣхъ, кого обворовываютъ, и услаждая взоры благочестивыхъ индусовъ и безпристрастныхъ изслѣдователей природы. Ихъ размноженіе въ благопріятныхъ мѣстностяхъ, т. е. тамъ, гдѣ они стоятъ подъ защитой глупаго повѣрья, такъ значительно, что можетъ возбуждать безпокойство; напротивъ въ выше лежащихъ мѣстностяхъ Верхней Индiи они, какъ это доказано, скоро вымираютъ, если ихъ туда ввезти: свѣжій горный воздухъ для нихъ вреденъ. Блайтъ разсказываетъ, что мѣстами полувзрослые или побѣжденные самцы изгоняются изъ стада обезьяньимъ султаномъ, заботливо охраняющимъ свои права на гаремъ, и бываютъ принуждены составлять особыя стада; отъ туземцевъ онъ слыхалъ, что борьбѣ и дракамъ между самцами нѣтъ конца. Гуттонъ наблюдалъ нѣчто подобное у сродной хульману обезьяны, живущей на Гималаяхъ. Оба вида предпринимають по временамъ, какъ кажется, болѣе значительныя перекочевки: гималайскiй видъ - при наступленіи на горахъ холодной погоды, хульманъ же - чтобы, во время жатвы, собирать дань съ слѣпо вѣрующаго населенія. Говорять, что священная индiйская смоковница представляетъ любимое жилище хульмана. Разсказывають, что подъ тѣмъ же деревомъ живутъ ядовитыя змѣи, съ которыми обезьяны находятся въ постоянной враждѣ. Въ этомъ нѣтъ основанія сомнѣваться, но тѣмъ болѣе причинъ не довѣрять слѣдующей невинной сказкѣ, которую многіе принимаютъ за чистую монету. Говорять, будто хульманы, найдя спящую змѣю, хватаютъ ее за шею около головы, спускаются вмѣстѣ съ нею на землю и до тѣхъ поръ бьютъ ее головою о камни, пока не раздробять ее, и тогда, радуясь удачѣ, бросаютъ извивающееся и корчащееся животное своимъ дѣтенышамъ на потѣху. Увѣряютъ также, что на этихъ обезьянъ не дѣйствуютъ нѣкоторые растительные яды; дозы стрихнина, которыя умертвили бы всякое другое животное такой же величины, не произвзводятъ, будто бы, на нихъ никакого дѣйствія.
Иногда два стада хульмановъ сталкиваются и вступаютъ въ ожесточенный бой или изъ-за мѣста, занятаго уже однимъ изъ стадъ, или изъ-за приманивающихъ этихъ обезьянъ фруктовыхъ садовъ. Юсъ (Hughes) описалъ недавно одинъ такой бой, происходившій, повидимому, изъ-за обладанiя манговой рощей. Сначала въ немъ принимали участіе лишь вожаки-самцы, два противъ одного, но когда одинъ изъ двухъ былъ умерщвленъ противникомъ, который перекусилъ, а затѣмъ разорвалъ ему горло, то на помощь поспѣшили и нѣкоторыя самки. Самець, вышедшій побѣдителемъ изъ первой битвы, быль убитъ напавшими; его стадо, которое было слабѣе, обратилось въ бѣгство и, повидимому, побѣдители захватили нѣкоторыхъ изъ бѣжавшихъ въ плѣнъ.
О подвижности хульмановъ Жердонъ говоритъ слѣдующее: «Они скачутъ съ изумительной ловкостью съ вѣтви на вѣтвь и, въ случаѣ крайности, дѣлаютъ, по истинѣ, поразительные прыжки. Я видѣлъ, какъ они перепрыгивали съ дерева на дерево черезъ промежутки въ 20 и 30 футовъ, причемъ пролетали наискось внизъ футовъ до 40-50. На четверинкахъ они тоже бѣгаютъ замѣчательно быстро, дѣлая по землѣ проворные прыжки». При этомъ они, какъ сообщаетъ Блэнфордъ, загибаютъ свой длинный хвостъ на спину и впередъ. По словамъ этого автора, ихъ никогда не приходится встрѣчать далеко отъ воды. «Ихъ голосъ», замѣчаетъ онъ въ другомъ мѣстѣ: «громокъ и его часто
