Пригвоздила, значитъ, покойнаго Егорку эта въ родѣ не то, съ позволенія сказать, въ родѣ дѣвицы, матросская дочка. И сама пригвоздимшись... Три года съ нимъ зналась какъ мужняя жена... И часто отписывала ему... Только и была близкая ему.
— А отчего Никѣевъ, такой молодецъ, думалъ, что убьется?
— Такъ, зря болталъ, а вышло бытто чуялъ судьбу, ваше благородіе... Азартный былъ сердцемъ. А капитанъ еще давеча приказывалъ не подгадить... И лестно такъ... Никѣевъ и распалился... И дозвольте, ваше благородіе, еще доложить...
— Что? говори!
— Очень эта спѣшка самая можетъ извести команду... Такъ попросили бы командира... Онъ доберъ... Дастъ ослабку, ваше благородіе...
Василій Леонтьевичъ сморщился и обѣщалъ поговорить.
Послѣ похоронъ матроса старшій офицеръ осторожно поговорилъ съ капитаномъ... и разговоръ кончился тѣмъ, что Василій
