усталая голожа лежала бы у тебя на плечѣ, а маленькія нѣжныя ручки довѣрчиво обнимали бы тебя за шею.
Мальчикъ спалъ. Сначала новость обстановки и тревога не давали ему заснуть. Но матъ такъ поспѣшно останавливала каждую его попытку крикнуть или заговорить, такъ увѣряла его, что, если онъ будетъ лежать тихо, она навѣрно спасетъ его, что онъ сѣлъ смирно, обвивъ ея шею своими рученками, и только чувствуя, что засыпаетъ, спросилъ:
— Мама, вѣдь мнѣ нельзя спать, правда?
— Можно, мой дорогой, спи себѣ, если хочешь.
— Мама, а если я засну, ты не отдашь меня ему?
— Нѣтъ, ни за что! Богъ поможетъ мнѣ! — отвѣчала мать, и щеки ея поблѣднѣли, а большіе черные глаза засверкали.
— Навѣрно, мама?
— Навѣрно! — сказала мать такимъ голосомъ, котораго сама испугалась; ей показалось, что это слово произнесла не она, а кто-то чужой, какой-то духъ внутри ея; и мальчикъ опустилъ маленькую, усталую головку къ ней на плечо и скоро заснулъ. Прикосновеніе этихъ теплыхъ ручекъ, легкое дыханіе, которое она чувствовала на своей шеѣ повидимому придавали ей бодрость и энергію. При каждомъ легкомъ движеніи довѣрчиво спавшаго ребенка ей казалось какъ будто какой то электрическій токъ вливаетъ въ нее новыя силы Велика эта власть души надъ матеріей, благодаря которой тѣло и нервы становятся временами нечувствительными, мускулы пріобрѣтаютъ силу стали и слабый дѣлается силачомъ.
Строенія, фермы, роща, лѣсокъ быстро мелькали передъ ней; она шла все дальше и дальше оставляя одинъ знакомый предметъ за другимъ, не замедляя шага, не останавливаясь; занимавшійся день засталъ ее на большой дорогѣ, за много миль отъ всего, что было близко ея сердцу.
Она часто ѣздила со своей госпожей въ гости къ однимъ знакомыми жившимъ въ маленькой деревушкѣ Т., недалеко отъ Огайо и хорошо знала дорогу. Добраться туда и переправиться черезъ рѣку Огайо это было первое, что она намѣтила въ своемъ наскоро задуманномъ планѣ бѣгства; дальше она разсчитывала на милость Божію.
Когда на дорогѣ появились экипажи и лошади Элиза поняла съ тою чуткостью, какая свойственна людямъ въ минуты сильнаго возбужденія, — что ея быстрая ходьба и разстроенный видъ могутъ обратить на нее вниманіе и вызвать подозрѣніе. Она спустила мальчика съ рукъ, оправила свое платье и шляпу и по-
усталая голожа лежала бы у тебя на плече, а маленькие нежные ручки доверчиво обнимали бы тебя за шею.
Мальчик спал. Сначала новость обстановки и тревога не давали ему заснуть. Но мат так поспешно останавливала каждую его попытку крикнуть или заговорить, так уверяла его, что, если он будет лежать тихо, она наверно спасет его, что он сел смирно, обвив её шею своими ручонками, и только чувствуя, что засыпает, спросил:
— Мама, ведь мне нельзя спать, правда?
— Можно, мой дорогой, спи себе, если хочешь.
— Мама, а если я засну, ты не отдашь меня ему?
— Нет, ни за что! Бог поможет мне! — отвечала мать, и щеки её побледнели, а большие черные глаза засверкали.
— Наверно, мама?
— Наверно! — сказала мать таким голосом, которого сама испугалась; ей показалось, что это слово произнесла не она, а кто-то чужой, какой-то дух внутри её; и мальчик опустил маленькую, усталую головку к ней на плечо и скоро заснул. Прикосновение этих теплых ручек, легкое дыхание, которое она чувствовала на своей шее по-видимому придавали ей бодрость и энергию. При каждом легком движении доверчиво спавшего ребенка ей казалось как будто какой то электрический ток вливает в нее новые силы Велика эта власть души над материей, благодаря которой тело и нервы становятся временами нечувствительными, мускулы приобретают силу стали и слабый делается силачом.
Строения, фермы, роща, лесок быстро мелькали перед ней; она шла всё дальше и дальше оставляя один знакомый предмет за другим, не замедляя шага, не останавливаясь; занимавшийся день застал ее на большой дороге, за много миль от всего, что было близко её сердцу.
Она часто ездила со своей госпожой в гости к одним знакомыми жившим в маленькой деревушке Т., недалеко от Огайо и хорошо знала дорогу. Добраться туда и переправиться через реку Огайо это было первое, что она наметила в своем наскоро задуманном плане бегства; дальше она рассчитывала на милость Божию.
Когда на дороге появились экипажи и лошади Элиза поняла с тою чуткостью, какая свойственна людям в минуты сильного возбуждения, — что её быстрая ходьба и расстроенный вид могут обратить на нее внимание и вызвать подозрение. Она спустила мальчика с рук, оправила свое платье и шляпу и по-
