который вѣрой и правдой служилъ тебѣ съ самаго дѣтства! О, мистеръ Шельби! А вѣдь вы обѣщали мнѣ отпустить его на волю, мы съ вами сто разъ говорили съ нимъ объ этомъ. Послѣ этого я всему могу повѣрить! Даже тому, что вы продали маленькаго Гарри, единственнаго ребенка Элизы! — сказала миссисъ Шельби и въ голосѣ ея слышалось негодованіе смѣшанное съ грустью.
— Ну, ужь если ты хочешь знать, такъ и это вѣрно. Я согласился продать обоихъ ихъ, и Тома, и Гарри; и я не знаю, почему ты меня считаешь какимъ-то чудовищемъ, когда я сдѣлалъ то, что всѣ дѣлаютъ каждый день.
— Но почему же ты выбралъ именно этихъ? — спросила миссисъ Шельби. — Если тебѣ необходимо кого нибудь продать зачѣмъ же продавать ихъ, а не кого нибудь другого?
— Потому что за нихъ даютъ дороже, чѣмъ за другихъ, очень просто. Я могъ бы продать Элизу, если хочешь, за нее торговецъ предлагалъ мнѣ еще дороже, — отвѣчалъ мистеръ Шельби.
— Негодяй! — горячо вскричала миссисъ Шельби.
— Я не сталъ и слушать его, я зналъ, что это огорчитъ тебя, будь же снисходительнѣе ко мнѣ.
— Другъ мой, — сказала миссисъ Шельби, овладѣвъ собой, прости меня, я погорячилась. Я была поражена, я никакъ не ожидала этого; но позволь мнѣ сказать нѣсколько словъ въ защиту этихъ несчастныхъ. Томъ благородный, преданный человѣкъ, хотя онъ и черный. Я увѣрена, Шельби, что въ случаѣ надобности онъ отдалъ бы жизнь за тебя.
— Я самъ все это отлично знаю. Но что же мнѣ дѣлать? Я не могу иначе выпутаться.
— Отчего же лучше не пожертвовать деньгами? Я готова ради этого сократить свои расходы. О Шельби, я старалась, какъ христіанка, всѣми силами старалась исполнить свою обязанность относительно этихъ бѣдныхъ, простодушныхъ, подвластныхъ намъ созданій. Я цѣлые годы заботилась о нихъ, учила ихъ, наблюдала за ними, узнавала ихъ мелкія горести и радости. Какъ же я буду смотрѣть имъ въ глаза, если мы, ради жалкой денежной выгоды, продадимъ такого вѣрнаго, славнаго, такого довѣрчиваго слугу, какъ бѣдный Томъ, и сразу отнимемъ у него все, что мы научили его любить и цѣнить? Я объясняла имъ, что такое семейныя обязанности взаимныя обязанности родителей и дѣтей, мужей и женъ; а теперь я должна откровенно сознаться, что для насъ не существуетъ ни родственныхъ связей, ни обязанностей, ничего святой коль скоро дѣло идетъ о деньгахъ? Я часто го-
который верой и правдой служил тебе с самого детства! О, мистер Шельби! А ведь вы обещали мне отпустить его на волю, мы с вами сто раз говорили с ним об этом. После этого я всему могу поверить! Даже тому, что вы продали маленького Гарри, единственного ребенка Элизы! — сказала миссис Шельби и в голосе её слышалось негодование смешанное с грустью.
— Ну, уж если ты хочешь знать, так и это верно. Я согласился продать обоих их, и Тома, и Гарри; и я не знаю, почему ты меня считаешь каким-то чудовищем, когда я сделал то, что все делают каждый день.
— Но почему же ты выбрал именно этих? — спросила миссис Шельби. — Если тебе необходимо кого-нибудь продать, зачем же продавать их, а не кого-нибудь другого?
— Потому что за них дают дороже, чем за других, очень просто. Я мог бы продать Элизу, если хочешь, за нее торговец предлагал мне еще дороже, — отвечал мистер Шельби.
— Негодяй! — горячо вскричала миссис Шельби.
— Я не стал и слушать его, я знал, что это огорчит тебя, будь же снисходительнее ко мне.
— Друг мой, — сказала миссис Шельби, овладев собой, прости меня, я погорячилась. Я была поражена, я никак не ожидала этого; но позволь мне сказать несколько слов в защиту этих несчастных. Том благородный, преданный человек, хотя он и черный. Я уверена, Шельби, что в случае надобности он отдал бы жизнь за тебя.
— Я сам всё это отлично знаю. Но что же мне делать? Я не могу иначе выпутаться.
— Отчего же лучше не пожертвовать деньгами? Я готова ради этого сократить свои расходы. О Шельби, я старалась, как христианка, всеми силами старалась исполнить свою обязанность относительно этих бедных, простодушных, подвластных нам созданий. Я целые годы заботилась о них, учила их, наблюдала за ними, узнавала их мелкие горести и радости. Как же я буду смотреть им в глаза, если мы, ради жалкой денежной выгоды, продадим такого верного, славного, такого доверчивого слугу, как бедный Том, и сразу отнимем у него всё, что мы научили его любить и ценить? Я объясняла им, что такое семейные обязанности взаимные обязанности родителей и детей, мужей и жен; а теперь я должна откровенно сознаться, что для нас не существует ни родственных связей, ни обязанностей, ничего святой коль скоро дело идет о деньгах? Я часто го-
