— Ну, тетушка Хлоя, вдвинемъ ящикъ, пусть они посидятъ, — сказалъ масса Джоржъ рѣшительнымъ тономъ, подталкивая тяжелый ящикъ.
Тетушка Хлоя сама была рада, что можно, не нарушая приличія, убрать ящикъ. — Ну что же, — говорила она, задвигая кровать, — пусть себѣ, можетъ, имъ это и на пользу будетъ.
Послѣ этого всѣ стали совѣщаться о разныхъ приготовленіяхъ и приспособленіяхъ для митинга.
— Вотъ только откуда достать стульевъ, рѣшительно не знаю, — сказала тетушка Хлоя. Но, такъ какъ митинги съ незапамятныхъ временъ происходили каждую недѣлю въ хижинѣ Тома съ тѣмъ же количествомъ стульевъ, то можно было надѣяться, что дѣло уладится и на этотъ разъ.
— Старый дядя Петеръ такъ пѣлъ на прошлой недѣлѣ, что у стараго стула выломались обѣ ножки, — замѣтилъ Мося.
— Ну, ужъ молчи! Навѣрно вы сами сломали ихъ, это ваши штуки, — сказала тетушка Хлоя.
— Ничего, онъ простоитъ, надо только приткнуть его къ стѣнѣ, — замѣтилъ Мося.
— Только дядю Петера не сажайте на него, а то онъ всегда ѣздитъ на стулѣ, когда поетъ. Онъ въ тотъ разъ проѣхалъ черезъ всю комнату, — сказалъ Петя.
— Что ты! его-то и надо посадить, — вскричалъ Мося. — Онъ затянетъ: „Придите, праведные и грѣшные, послушайте меня“ и вдругъ — бацъ! — Мальчикъ удивительно хорошо передразнилъ гнусавое пѣніе старика и для изображенія ожидаемой катастрофы грохнулся на полъ.
— Будетъ вамъ! Ведите себя приличнѣе! Не стыдно-ли? — усовѣщевала тетушка Хлоя.
Но масса Джоржъ присоединился къ смѣху шалуновъ и объявилъ, что Мося настоящій „паяцъ“. Послѣ этого материнское увѣщаніе не произвело никакого дѣйствія.
— Ну теперь, старикъ, — сказала тетушка Хлоя, — кати сюда боченки.
— Мамины боченки все равно, что у той вдовы, про которую масса Джоржъ читалъ намъ въ хорошей книгѣ, ихъ всегда хватаетъ, — замѣтилъ Мося шопотомъ Петѣ.
— А помнишь, какъ на прошлой недѣлѣ одинъ лопнулъ, и они всѣ пoпадали во время пѣнія, — сказалъ Петя.
Во время этой бесѣды мальчиковъ въ комнату вкатили два пустыхъ боченка, подперли ихъ съ обѣихъ сторонъ чтобы они не двигались и сверху наложили доски; затѣмъ пере-
— Ну, тетушка Хлоя, вдвинем ящик, пусть они посидят, — сказал масса Джорж решительным тоном, подталкивая тяжелый ящик.
Тетушка Хлоя сама была рада, что можно, не нарушая приличия, убрать ящик. — Ну что же, — говорила она, задвигая кровать, — пусть себе, может, им это и на пользу будет.
После этого все стали совещаться о разных приготовлениях и приспособлениях для митинга.
— Вот только откуда достать стульев, решительно не знаю, — сказала тетушка Хлоя. Но, так как митинги с незапамятных времен происходили каждую неделю в хижине Тома с тем же количеством стульев, то можно было надеяться, что дело уладится и на этот раз.
— Старый дядя Петер так пел на прошлой неделе, что у старого стула выломались обе ножки, — заметил Мося.
— Ну, уж молчи! Наверно вы сами сломали их, это ваши штуки, — сказала тетушка Хлоя.
— Ничего, он простоит, надо только приткнуть его к стене, — заметил Мося.
— Только дядю Петера не сажайте на него, а то он всегда ездит на стуле, когда поет. Он в тот раз проехал через всю комнату, — сказал Петя.
— Что ты! его-то и надо посадить, — вскричал Мося. — Он затянет: „Придите, праведные и грешные, послушайте меня“ и вдруг — бац! — Мальчик удивительно хорошо передразнил гнусавое пение старика и для изображения ожидаемой катастрофы грохнулся на пол.
— Будет вам! Ведите себя приличнее! Не стыдно ли? — усовещевала тетушка Хлоя.
Но масса Джорж присоединился к смеху шалунов и объявил, что Мося настоящий „паяц“. После этого материнское увещание не произвело никакого действия.
— Ну теперь, старик, — сказала тетушка Хлоя, — кати сюда бочонки.
— Мамины бочонки всё равно, что у той вдовы, про которую масса Джорж читал нам в хорошей книге, их всегда хватает, — заметил Мося шёпотом Пете.
— А помнишь, как на прошлой неделе один лопнул, и они все пoпадали во время пения, — сказал Петя.
Во время этой беседы мальчиков в комнату вкатили два пустых бочонка, подперли их с обеих сторон чтобы они не двигались и сверху наложили доски; затем пере-
