дождетесь того, что мнѣ придется перешить вамъ пуговицы пониже, когда масса Джоржъ уйдетъ.
Трудно сказать, что означала эта странная угроза; но очевидно, ея зловѣщая неопредѣленность произвела очень мало впечатлѣнія на юныхъ преступниковъ.
— Ну, что тамъ! — сказалъ дядя Томъ, они до того расшалились, что не могутъ перестать.
При этихъ словахъ мальчики выползли изъ-подъ стола съ руками и лицами обмазанными патокой и принялись усердно цѣловать малютку.
— Убирайтесь вы! — закричала мать, отталкивая ихъ головенки. — Этакъ вы склеитесь другъ съ другомъ, что потомъ и не отдерешь. Идите къ колодцу, вымойтесь! — Послѣднее приказаніе сопровождалось шлепкомъ, который прозвучалъ очень громко, но, кажется, только увеличилъ веселость шалуновъ, съ громкимъ хохотомъ выбѣжавшихъ изъ комнаты.
— Видали-ли вы болѣе несносныхъ ребятишекъ? — добродушно замѣсила тетушка Хлоя. Она достала старое полотенце, сохранявшееся спеціально для такихъ случаевъ, помочила кончикъ его водой изъ чайника и принялась стирать патоку съ лица и рукъ малютки: натеревъ дѣвочку до того, что та заблестѣла, она посадила ее къ Тому на колѣни, а сама стала прибирать со стола. Малютка дергала Тома за носъ, теребила за лицо, запускала свои толстенькія ручки въ его курчавые волосы и эта послѣдняя штука, повидимому, доставляла ей величайшее наслажденіе.
— Славная дѣвчурка! — сказалъ Томъ, держа ее вытянутыми впередъ руками. Потомъ онъ всталъ, посадилъ ее на свое широкое плечо и началъ плясать и скакать съ ней; мастеръ Джоржъ гонялся за ними, махая своимъ носовымъ платкомъ, а Мося и Петя, успѣвшіе вернуться, рычали по-мeдвѣжьи, пока тетушка Хлоя не объявила, что отъ ихъ шума у нее „голова лопается“. Но такъ какъ по ея собственнымъ словамъ эта ужасная операція производилась въ хижинѣ ежедневно, то ея заявленіе не омрачило общей веселости, и крики, бѣготня, вой и хохотъ продолжались до тѣхъ поръ, пока всѣ не выбились ивъ силъ.
— Ну, слава Богу, наконецъ-то, вы угомонились, — сказала тетушка Хлоя, вытаскивая большой ящикъ выдвижной кровати, а теперь, Мося и Петя, укладывайтесь спать, у насъ будетъ митингъ.
— Ахъ, нѣтъ, мама, мы не хотимъ спать. Мы хотимъ быть на митингѣ, митинги очень занятные, мы ихъ ужасно любимъ.
дождетесь того, что мне придется перешить вам пуговицы пониже, когда масса Джорж уйдет.
Трудно сказать, что означала эта странная угроза; но очевидно, её зловещая неопределенность произвела очень мало впечатления на юных преступников.
— Ну, что там! — сказал дядя Том, они до того расшалились, что не могут перестать.
При этих словах мальчики выползли из-под стола с руками и лицами обмазанными патокой и принялись усердно целовать малютку.
— Убирайтесь вы! — закричала мать, отталкивая их головенки. — Этак вы склеитесь друг с другом, что потом и не отдерешь. Идите к колодцу, вымойтесь! — Последнее приказание сопровождалось шлепком, который прозвучал очень громко, но, кажется, только увеличил веселость шалунов, с громким хохотом выбежавших из комнаты.
— Видали ли вы более несносных ребятишек? — добродушно замесила тетушка Хлоя. Она достала старое полотенце, сохранявшееся специально для таких случаев, помочила кончик его водой из чайника и принялась стирать патоку с лица и рук малютки: натерев девочку до того, что та заблестела, она посадила ее к Тому на колени, а сама стала прибирать со стола. Малютка дергала Тома за нос, теребила за лицо, запускала свои толстенькие ручки в его курчавые волосы и эта последняя штука, по-видимому, доставляла ей величайшее наслаждение.
— Славная девчурка! — сказал Том, держа ее вытянутыми вперед руками. Потом он встал, посадил ее на свое широкое плечо и начал плясать и скакать с ней; мастер Джорж гонялся за ними, махая своим носовым платком, а Мося и Петя, успевшие вернуться, рычали по-мeдвежьи, пока тетушка Хлоя не объявила, что от их шума у нее „голова лопается“. Но так как по её собственным словам эта ужасная операция производилась в хижине ежедневно, то её заявление не омрачило общей веселости, и крики, беготня, вой и хохот продолжались до тех пор, пока все не выбились ив сил.
— Ну, слава Богу, наконец-то, вы угомонились, — сказала тетушка Хлоя, вытаскивая большой ящик выдвижной кровати, а теперь, Мося и Петя, укладывайтесь спать, у нас будет митинг.
— Ах, нет, мама, мы не хотим спать. Мы хотим быть на митинге, митинги очень занятные, мы их ужасно любим.
