Джоржъ Шельби написалъ матери всего одну строчку, назначивъ день, когда его можно ожидать домой. Онъ не имѣлъ духу описывать послѣднія минуты жизни и смерть своего стараго друга. Нѣсколько разъ принимался онъ писать, но всякій разъ кончалъ тѣмъ, что заливался слезами, разрывалъ бумагу И убѣгалъ куда нибудь, чтобы успокоиться.
Въ день пріѣзда молодого массы Джоржа въ домѣ Шельби шла пріятная суета.
Миссисъ Шельби сидѣла въ своей уютной гостиной, въ каминѣ весело горѣлъ огонь, прогоняя сырость осенняго вечера. Накрытый къ ужину столъ сверкалъ фарфоромъ и хрусталемъ; около него хлопотала наша старая пріятельница, тетушка Хлоя.
Въ новомъ ситцевомъ платьѣ, въ чистомъ бѣломъ передникѣ, въ накрахмаленномъ тюрбанѣ, съ лоснящимся отъ удовольствія лицомъ, она дѣлала видъ, что продолжаетъ убирать столъ, чтобы имѣть предлогъ поболтать со своей госпожей.
— Ну, вотъ! кажется, все по его вкусу! — сказала она, — я и приборъ его поставила поближе къ огню, какъ онъ любитъ! Масса Джоржъ всегда старается усѣсться, гдѣ потеплѣе. Ахъ, Господи! что же это Салли не достала самаго лучшаго чайника, того маленькаго, который масса Джоржъ подарилъ барынѣ къ Рождеству? Я его сейчасъ принесу! Вѣдь масса Джоржъ писалъ вамъ, миссисъ? — спросила она.
— Писалъ, Хлоя, но всего одну строчку, только что онъ прлѣдетъ сегодня венедомъ если ничто не задержитъ.
— А о моемъ старикѣ ничего не писалъ? — спросила Хлоя, продолжая возиться съ чашками.
— Нѣтъ, ничего. Вообще онъ ни о чемъ не писалъ, Хлоя. Онъ говоритъ, что все разскажетъ, когда пріѣдетъ.
— Это похоже на массу Джоржа. Онъ всегда любитъ все самъ разсказывать. Я это за нимъ давно замѣчала. Да по правдѣ говоря, я не понимаю, что за охота бѣлымъ такъ много писать вѣдь это скучное и трудное дѣло писанье-то!
Миссисъ Шельби улыбнулась.
— Я думаю, мой старикъ и не узнаетъ мальчишекъ, да и Полли тоже! — продолжала Хлоя. — Она уже такая большенькая стала да и хорошая такая, проворная! Она теперь дома смотритъ, какъ
Джорж Шельби написал матери всего одну строчку, назначив день, когда его можно ожидать домой. Он не имел духу описывать последние минуты жизни и смерть своего старого друга. Несколько раз принимался он писать, но всякий раз кончал тем, что заливался слезами, разрывал бумагу И убегал куда-нибудь, чтобы успокоиться.
В день приезда молодого массы Джоржа в доме Шельби шла приятная суета.
Миссис Шельби сидела в своей уютной гостиной, в камине весело горел огонь, прогоняя сырость осеннего вечера. Накрытый к ужину стол сверкал фарфором и хрусталем; около него хлопотала наша старая приятельница, тетушка Хлоя.
В новом ситцевом платье, в чистом белом переднике, в накрахмаленном тюрбане, с лоснящимся от удовольствия лицом, она делала вид, что продолжает убирать стол, чтобы иметь предлог поболтать со своей госпожой.
— Ну, вот! кажется, всё по его вкусу! — сказала она, — я и прибор его поставила поближе к огню, как он любит! Масса Джорж всегда старается усесться, где потеплее. Ах, Господи! что же это Салли не достала самого лучшего чайника, того маленького, который масса Джорж подарил барыне к Рождеству? Я его сейчас принесу! Ведь масса Джорж писал вам, миссис? — спросила она.
— Писал, Хлоя, но всего одну строчку, только что он прледет сегодня венедом если ничто не задержит.
— А о моем старике ничего не писал? — спросила Хлоя, продолжая возиться с чашками.
— Нет, ничего. Вообще он ни о чём не писал, Хлоя. Он говорит, что всё расскажет, когда приедет.
— Это похоже на массу Джоржа. Он всегда любит всё сам рассказывать. Я это за ним давно замечала. Да по правде говоря, я не понимаю, что за охота белым так много писать ведь это скучное и трудное дело писанье-то!
Миссис Шельби улыбнулась.
— Я думаю, мой старик и не узнает мальчишек, да и Полли тоже! — продолжала Хлоя. — Она уже такая большенькая стала да и хорошая такая, проворная! Она теперь дома смотрит, как
