— А какова была эта дѣвушка? — спросила госпожа Ту поспѣшно.
— Настоящее сокровище! — вскричалъ Джоржъ. — Красавица умница, премилая! И очень благочестивая. Мать сама ее воспитывала и заботилась о ней почти какъ о дочери. Она умѣла читать, писать, вышивать и отлично шить, у нея былъ прелестный голосъ, и она очень хорошо пѣла.
— Она и родилась у васъ въ домѣ?
— Нѣтъ, отецъ купилъ ее въ одну изъ своихъ поѣздокъ Въ Новый Орлеанъ и привезъ въ подарокъ матери. Ей въ то время было лѣтъ восемь, девять. Отецъ ни за что не хотѣлъ сказать матери, сколько заплатилъ за нее. Но послѣ его смерти, разбирая его старыя бумаги, мы нашли купчую. Онъ заплатилъ за нея громадныя деньги, вѣроятно, ради ея необыкновенной красоты.
Джоржъ сидѣлъ спиной къ Касси и не замѣчалъ того жаднаго вниманія, съ какимъ она слушала его разсказъ.
При послѣднихъ словахъ его, она дотронулась до его руки и, повернувъ къ нему лицо блѣдное отъ волненія, спросила:
— Не знаете ли вы имени тѣхъ людей, у которыхъ онъ ее купилъ?
— Кажется, дѣло о продажѣ велъ какой-то Симмонсъ, по крайней мѣрѣ на купчей стоитъ это имя, насколько помнится.
— О Боже мой! — вскричала Касси и упала безъ чувствъ. Джоржъ и госпожа де Ту сильно встревожились. Ни одинъ изъ нихъ не догадывался о причинѣ обморока Касси, но, какъ всегда бываетъ въ такихъ случаяхъ, подняли сильную суету. Въ пылу своего человѣколюбиваго усердія Джоржъ опрокинулъ кувшинъ съ водой и разбилъ два стакана; пассажирки, услышавъ, что кто-то упалъ въ обморокъ, толпились у дверей каюты и насколько могли мѣшали доступу свѣжаго воздуха. Однимъ словомъ, все было сдѣлано, что обыкновенно дѣлается въ подобныхъ случаяхъ. Бѣдная Касси! Придя въ чувство, она отвернулась къ стѣнѣ и плакала, рыдала, какъ ребенокъ. Матери, вы, можетѣ быть, угадываете, о чемъ она думала? А можетъ быть, не угадываете? Но она въ эти минуты повѣрила, что Богъ сжалится надъ нею, что она увидитъ свою дочь. И дѣйствительно, она ее увидѣла нѣсколько мѣсяцевъ спустя… впрочемъ, не будемъ забѣгать впередъ.
— А какова была эта девушка? — спросила госпожа Ту поспешно.
— Настоящее сокровище! — вскричал Джорж. — Красавица умница, премилая! И очень благочестивая. Мать сама ее воспитывала и заботилась о ней почти как о дочери. Она умела читать, писать, вышивать и отлично шить, у неё был прелестный голос, и она очень хорошо пела.
— Она и родилась у вас в доме?
— Нет, отец купил ее в одну из своих поездок В Новый Орлеан и привез в подарок матери. Ей в то время было лет восемь, девять. Отец ни за что не хотел сказать матери, сколько заплатил за нее. Но после его смерти, разбирая его старые бумаги, мы нашли купчую. Он заплатил за неё громадные деньги, вероятно, ради её необыкновенной красоты.
Джорж сидел спиной к Касси и не замечал того жадного внимания, с каким она слушала его рассказ.
При последних словах его, она дотронулась до его руки и, повернув к нему лицо бледное от волнения, спросила:
— Не знаете ли вы имени тех людей, у которых он ее купил?
— Кажется, дело о продаже вел какой-то Симмонс, по крайней мере на купчей стоит это имя, насколько помнится.
— О Боже мой! — вскричала Касси и упала без чувств. Джорж и госпожа де Ту сильно встревожились. Ни один из них не догадывался о причине обморока Касси, но, как всегда бывает в таких случаях, подняли сильную суету. В пылу своего человеколюбивого усердия Джорж опрокинул кувшин с водой и разбил два стакана; пассажирки, услышав, что кто-то упал в обморок, толпились у дверей каюты и насколько могли мешали доступу свежего воздуха. Одним словом, всё было сделано, что обыкновенно делается в подобных случаях. Бедная Касси! Придя в чувство, она отвернулась к стене и плакала, рыдала, как ребенок. Матери, вы, можете быть, угадываете, о чём она думала? А может быть, не угадываете? Но она в эти минуты поверила, что Бог сжалится над нею, что она увидит свою дочь. И действительно, она ее увидела несколько месяцев спустя… впрочем, не будем забегать вперед.
